А она взглянула беззастенчиво — глазища омутные вскинула, как холодной водой обдала.

Дразнится, играет, стерва мелкая. Ну, ничего, я сейчас ещё пару слов Дольскому скажу — и к Кольке, агрессию в Контре сливать. А-то точно прибью кого-нибудь. Особенно хочется одну кудрявую мелкую дрянь.

— Извините, не королевич, — развёл руками, — да и не женихаться сюда пришёл.

— А что, одно другому не мешает, — расплылся в довольной улыбке профессор, явно показывая, что подобный исход был частью и его замысла. Не иначе тётя со своими Домами прошлась по мозгам почтенного учёного мужа. То-то он к ней в салон зачастил. Может, об этом тётушка и предупреждала, увещевая не ходить?..

Дольский встал, достал из шкафа три разномастных кружки и вазочку со сладостями:

— Сейчас чайку попьём, снабдим мозг глюкозой, чтоб лучше работал, и приступим…

— Нет-нет, — засопротивлялся, хотя есть хотелось неимоверно: запах крылышек, которые запекала Зина, преследовал всю дорогу, но лицо надо держать: — У меня дела. Побегу!

— Куда же ты, Елисейюшка, я ж не справлюсь один, — и действительно, предметы, — а он умудрился нагрузить сверху ещё коробочки с чаем и кофе — грозили вот-вот упасть. И этот человек работает в строительном университете?

Кинулся, разгрузил, помог расставить.

Света всё это время что-то строчила в смартфоне, оживилась, лишь когда на столе появилась ваза. Глаза сластёны загорелись, ловкая маленькая ручка тут же стащила зефир в шоколаде. Я проследил за тем, как лакомство исчезает в её сладком ротике, и судорожно сглотнул, как дурак завидуя зефиру. Дожил!

— Так получилось, — начал Никита Сергеевич, разливая кипяток по чашкам, — что у вас, со Светочкой совпадают темы. Ну, разумеется, твоей кандидатской и её дипломной…

Хорошо, что я не успел отпить чаю или что-то укусить — подавился бы.

— Так мы ещё вроде не обговаривали мою тему, — напомнил, не очень-то надеясь быть услышанным. Кажется, у Дольского была своя игра, и он намеревался довести её до конца.

— Вот и обговорим…

Светлана наморщила прелестный носик:

— Ой, а можно без меня, — она с тоской посмотрела на дверь, — чай я и дома могу попить, а от умных слов и терминов у меня болят зубы.

Мысленно фыркнул: очередная пустышка! Думает, похлопала ресничками — и всё ей на блюдце, с голубой каёмкой…

«Не лукавь, Лис, — включился мой ехидный внутренний голос, — когда с неё упало полотенце — ты что угодно для неё был готов сделать».

Чёрт!

Отвёл глаза от обмазанных шоколадом губ.

— И как вы полагаете, Светлана, писать диплом, если вас утомляет сам процесс учёбы?

Проглотила. Вон как глазищами засверкала. Злющая.

— А я и не планировала писать.

— Вы университет, часом, с Хогвартсом не перепутали? — хмыкнул. — В нашей реальности нет самопищущих перьев. Да и тем, насколько я помню, диктовать нужно.

— Какой вы скучный, Ели… — она по-кошачьи и очень мило сморщила прелестный носик. — О, я буду звать вас Елей, — окрестила маленькая заноза прежде, чем я успел возразить, — в общем, Еля, не занудствуйте, а то так и останетесь «синим чулком» до конца дней…

— Во-первых, — поправил её, злясь и любуясь одновременно, — определение синий чулок относится к особам женского пола. Во-вторых, — смерил её взглядом, — как говорил Омар Хайям: «Уж лучше быть одним, чем вместе с кем попало».

Женская логика — парадоксальна. Я и допустить не мог, что мои слова вызовут такую реакцию. Но девчонка оказалась молниеносной: набрала в рот чаю и обдала меня тёплым фонтаном.

А пока обтекал, в прямом и переносном смысле, схватила сумку и рванула на выход. Уже в дверях остановилась и, гордо вздёрнув подбородок, выпалила: