Сильные чувства. И противоречивые.

После приступов злости, ярости и всепоглощающей ненависти, когда эти чувства схлынут, я ощущаю внутри зияющую пустоту и невероятную усталость.

Максу провели на позвоночнике сложную операцию. Прошло время и, наконец, его выписали домой.

Валерий Натанович не подвёл нас: после операции он уверенно сказал, что Макс поправится и обязательно будет ходить.

Но прежде, чем это случится, ему требуется долгая реабилитация: ежедневные тренировки, уход и помощь, потому как после операции Макс на время стал лежачим. 

Память к моему мужу пока не вернулась.

Психиатр, что провёл с ним несколько терапий, попросил не давить на него и дать ему время.

— Он всё вспомнит. Просто будьте терпимы к нему.

Но толк от этой терапии всё же был: Макс начал относиться ко всему миру спокойнее, и его заикание стало меньше.

Но быть терпимой?

Кажется, это должно быть так просто. Это ведь не чужой мне человек. Макс – мой муж и отец моего малыша. Он – любовь всей моей жизни.

Но…              

Видимо жизнь решила проверить меня на прочность.

Трудно оставаться терпимой, когда взрослый мужчина, временно прикованный к постели, начинает вести себя хуже младенца.

Меня удивляли мои негативные чувства, которые я испытывала.

Я знаю, что не разлюблю его. Никогда. И как бы это странно не выглядело, я его люблю, но одновременно ненавижу.

Ненавижу, что оставил меня одну. Ненавижу за то, что забыл меня и наши чувства. Ненавижу за его страдания и боль. Ненавижу, что он так и не принял меня, не позволяет стать ближе к нему и не признаёт меня своей женой, хотя доказательств я привела массу.

Но не только меня он не признаёт, но  своих родителей, друзей, коллег, которым стало известно, что Максим Устинов жив.

Макс заявил, что не желает никого знать, слышать и видеть. И что зовут его не Макс, а Иван и его родители – это пожилая чета Веденеевых. Анна Сергеевна и Илья Алексеевич.

Не могу передать словами, что произошло за эти недели. Столько эмоций, чувств, разговоров…

Родители Макса, мои родители, все наши друзья и коллеги: они все будто решили свести меня с ума! Я понимала чувства всех, но я была одна, а их много. И Макс… Он не был готов к такому вниманию, особенно после операции.

Вполне нормально, что он испугался и стал чувствовать себя очень уязвимо.

Мне пришлось встать между Максом и всеми родными и друзьями, как щит, чтобы оградить его от их излишнего внимания, бесконечных вопросов, причитаний и жалостливых взглядов.

Я так устала от бесконечных слёз, разговоров, поздравлений, что мой муж жив и пожеланий, чтобы он скорее поправился, что я с удовольствием сбежала от всего мира в горы, как только Валерий Натанович сказал, что уже можно выписываться.

От меня Максу не удалось избавиться. Я была непоколебима.

По рекомендации докторов в его спальне мы установили специальное оборудование для физических нагрузок.

Макс, конечно, старался и очень хотел скорее встать на ноги, но порой, он вёл себя просто ужасно.

Я понимала, что должна беречь себя, ради новой жизни, что растёт во мне. Но прочувствовав всю гамму эмоций отчуждения и непринятия – я словно воочию увидела ту пропасть, что пролегла между нами.

Даже воскреснув, Макс остался для меня недоступен. А я снова была одна. Но, не смотря на всё это, Макс оставался для меня любимым и незаменимым мужчиной.

Не представляете, сколько раз я собиралась сказать ему, что мне очень страшно, что я чувствую себя совершенно потерянной и одинокой. И все эти чувства я испытываю только из-за него. Он так близко от меня и так далёк.