Но я даже не повернулась к этим людям.

Я продолжала глядеть на Макса. На его лицо, на его сильное и теперь искалеченное тело в коляске и не понимала, почему он меня отталкивает. Я ведь показала ему фото! Почему он не желает уехать со мной?!

— Я никуда не уеду, — сказала сдавленно, но уверенно.

И после моих слов, выражение лица Макса стало жёстким и даже презрительным. Я никогда не видела его таким. Никогда.

Повернулась к семейной паре, что считала Макса своим сыном и сказала:

— Я остаюсь. И буду помогать своему мужу.

Последние два слова я произнесла с нажимом.

— Вы не можете… — заговорила Анна Сергеевна.

— Могу, — оборвала её на полуслове. — Максу нужна помощь и я её окажу. А ещё покажу его докторам.  А если будете противостоять мне, то я вызову полицию и настоящих родителей Макса.

Кажется, подействовало.

Но не на Макса.

— Тт-ты пп-пожжалл-леешь.

Я послала любимому мужчине счастливую улыбку.                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                   

4. Часть 1. Глава 4

* * *

Вероника    

После того, как супружеская пара изучила фотографии на моём телефоне и они внимательно выслушали рассказ о моём супруге, когда он пропал и что его долго искали, но недавно его признали без вести пропавшим и поиски прекратили — они долго молчали и довольно странно смотрели друг на друга, словно они знали некую тайну. Тяжёлую, страшную тайну.

— Вероника… Можно к вам на «ты»? — спросила Анна Сергеевна, взволнованно глядя мне в лицо.

— Да, — кивнула ей. — Можете обращаться ко мне на «ты». Ника, или Вероника.

— Спасибо, — вымученно улыбнулась она и посмотрела на супруга. — Илья, принеси тот самый фотоальбом, пожалуйста.

— Аня, нет, — возразил он.

— Принеси, — настояла она.

Илья Алексеевич хмуро посмотрел на меня и ушёл на второй этаж.

Анна Сергеевна села рядом со мной на диван и заговорила.

— Ника, пойми нас, когда Илья нашёл в горах человека, переломанного всего и без сознания, он и не сразу узнал в нём нашего сына. Всё лицо Ванечки было в крови, в синяках и ужасных гематомах.

Она нервно сцепила руки, глядя куда-то в сторону, словно погрузилась в воспоминания.

— Мы выходили его, Ника. Потом показали нашим местным докторам. Мальчику сделали необходимые процедуры, но… позвоночник сильно был повреждён…

— Почему вы никому не сообщили о найденном человеке? — спросила я недоумённо. — Вы наверняка знали, что ищут пропавшую в горах группу!

— Знали. И нас расспрашивали, но… — она посмотрела мне прямо в глаза и сдавленным голосом произнесла: — У Ванечки помимо той родинки на пояснице, о которой ты сказала, есть ещё кое-что, что доказывает, что он наш сын.

Я вздохнула и попросила саму себя не терять терпения.

Держись, Ника.

— И что же это оказалось? — спросила без особого интереса. 

— Уши, — ответила она с улыбкой. Тронула себя за ухо и показа мне своё ухо. — Видишь моё ухо? У меня уши имеют мочку сросшегося типа. Это очень редкое явление. У моих детей мои уши, Ника. И у обоих имеется родинка на пояснице в форме полумесяца.