***

ХОРОШАЯ ДЕВУШКА ОЛЯ

Если сентябрь с его братцем октябрем, с золотом листвы, негой прогулок в парках, щемящей осенней грустью, фруктово-цветочным изобилием, Оля любила, то приходящую на смену золотому периоду траурную, черную осень переживала нелегко. Тут уж речь шла не о щемящей грусти, какой зачастую так приятно предаться, а о сковывавшей душу хандре. Темные силуэты облетевших деревьев, злые ветра, исчезнувшее до весны солнце – пережить в Петербурге зиму непросто. В этом городе спасение утопающих в болоте хандры – дело самих утопающих. Ольга Петрова это знала и, как могла, старалась себя из сезонного сплина вытаскивать. В помощь шли хорошие книги, музыка, задушевные разговоры с подругой Василисой и работа. Тем более что в случае Оли работа была любимой.

Отвечая на вопрос о том, чем она занимается, Оля чувствовала себя немножко волшебником, потому что вот уже год она работала в музее детства. В прошлом ноябре, таком же черном, замешанном на ветрах и печали, искусствовед Ольга Петрова в поисках работы прошла много собеседований в больших и маленьких музеях и галереях. Она уже была готова согласиться на предложение одной частной художественной галереи, подразумевающее адекватную зарплату и приемлемый график работы, но вспомнила, что в ее списке вакансий остался последний пункт. Будущее место работы было столь странным, что Оля задвинула это предложение в самый конец списка. Однако, подумав, она все-таки решила в это странное место сходить. Ну так, для очистки совести, да, пожалуй, и из любопытства. «Что за музей детства?» – недоумевала двадцативосьмилетняя, давно выросшая из детства Оля, отправляясь на встречу с директором музея.

Оказалось, что это помещение на первом этаже старинного дома в центре города, переделанное под музей из бывшей коммунальной квартиры. Директор музея Дим Димыч – лысоватый дядька за пятьдесят, с веселыми и хитрыми глазами, с манерой произносить слова, как бы посмеиваясь, с ходу рассказал Оле, что он тридцать лет прослужил технологом нужного, но скучного производства, после чего решил круто изменить жизнь и последовать за мечтой – открыть свой музей. Музей детства.

– А почему детства? – спросила Оля.

– Потому что люди все бывают дети, – улыбнулся Дим Димыч. – И потому что все люди хотят хотя бы ненадолго вернуться в детство. Оно, конечно, у каждого было свое. У кого-то счастливое, с заботливыми родителями, игрушками, книжками, а у кого-то коротким и таким, что для своих детей захочешь другого, но и этим людям тоже нужен наш музей, пусть приходят оттаять душой. Так что считайте, что мы тут работаем отчасти волшебниками. И если вы, уважаемая искусствовед Петрова, любите детей и сами из ребенка не вполне выросли, да к тому же готовы работать волшебником за – важное замечание! – небольшие деньги, то это работа вашей мечты. У вас вообще какая мечта? Чем бы вы хотели заниматься?

Оля рассказала Дим Димычу, что она – выпускница знаменитого художественного училища (да-да, того самого!), дипломированный искусствовед, и что она всегда хотела рассказывать людям о том, как видеть и понимать шедевры искусства, расшифровывать их скрытые смыслы и…

– Понятно, – вздохнул Дим Димыч, – ну, с шедеврами у нас, честно скажу, не очень. Ни тебе фресок Джотто, ни леонардовских мадонн. Впрочем, идемте, я вам все покажу!

В тот день демонстрируя свои экспонаты, он рассказал, что сам собирал их, находил вещи на барахолках, выкупал по объявлениям.

Большой зал музея был обустроен в стиле старой коммунальной квартиры с предметами советского быта; школьные советские портфели, старые детские санки, ретротелефоны, репродуктор, нелепый коврик с оленями на стене – не просто вещи, а возможность для давно выросших детей вернуться в свое детство. Во всяком случае Оля несколько раз чуть не воскликнула в голос: ой, а у меня в детстве был такой портфель и вот такой плюшевый медведь, а у моей бабушки был такой ковер с оленями, который почему-то висел на стене, а у дяди была такая печатная машинка, на которой я любила печатать, изображая из себя писателя.