Главным препятствием на пути к победе было отсутствие персонала. Насколько я успела выяснить, Динфэй выбивался из сил, а Нэнси больше воровала, чем работала. В своем мире я вела хозяйство на довольно приличные средства, но не могла позволить себе унизать шею и руки золотыми украшениями.

В полумраке спальни скрипнула крышка письмовницы. Не успела я изложить свою ситуацию, как разбуженный посреди ночи О’Дулли прислал возмущенный ответ:

> Два часа пополуночи! Я увольняюсь, госпожа Роули!

Подумав, я накарябала ниже:

> А мой бывший муж это одобрит?

Последовала глубокомысленная пауза.

> Завтра постараюсь изучить все документы по поместью. Думаю, найду лазейку.

> Спокойных вам снов! – вежливо написала я, но абонент воспользовался моим ноу-хау и захлопнул шкатулку.

– Я лэнья, вообще-то, а не поломойка, – возмутилась я на пятый день уборки.

Со стороны Дерси раздался подозрительный звук, похожий на смешок:

– Вот вы и привыкли называть себя лэньей, – сказала горничная… нет, уже просто помощница и подруга, а учитывая, сколько дел мы переделали вместе… Вот только уговорить ее перейти на «ты» я так и не смогла.

– Не смейся! – проворчала я. – Даже в загробной жизни отдохнуть не дают!

Тут мы обе рассмеялись.

– Моя тетя, – принялась рассказывать Дерси, – став отказной женой, чтобы заработать, лепила солонки из глины, а ее сестра, моя мама, продавала их на рынке. Потом, правда, тетин муж драк, мой дядя, умер, и тетя забрала меня к себе. А мама до сих пор лепит эти плошки, солонки и подставки и дарит подругам.

– Слушай, Дерси, – рискнула спросить я, – а почему твоя тетя, будучи обеспеченной женщиной, не дала тебе образование?

– Как это не дала? – возмутилась помощница. – Я умею готовить, шью, хорошо стираю, знаю много рецептов зелий и отваров от головной боли.

– Рецепты от головной боли – это сила, – признала я. – Тебе цены нет. Да мужья хозяек с тебя в любом благородном семействе пылинки сдувать будут. Тебе просто с Эвери не повезло. Она и без головной боли сумела мужа достать.

– А вы, хозяйка, – Дерси вздохнула. – Что с вашей семьей случилось?

При упоминании моей предшественницы горничная всегда печалилась. И это при том, что Эвери обращалась с ней, как с рабыней.

– Случилось, что я себя переоценила, – призналась я. – Взяла на себя ответственность, с которой не справилась. А меня, наоборот, опустили до статуса говорящего пылесоса. Был у нас такой робот-пылесос. Я как-то загрузила в него программу шутливого общения. Йориком назвала. Он все время бормотал: «Бедный Йорик, бедный Йорик, за что тебя… в этот свинарник?»

– Шаловливый дух, – с ходу классифицировала хозяйственную «нечисть» Дерси. – У нас такие на ярмарках продаются, для розыгрыша. Можно в любой предмет вселить. Только не все такие шутки понимают.

– Вот и меня не поняли, особенно падчерица. В ее комнате Йорик ругался активнее всего.

– А муж?

– Митя? Он был милым, пока мы встречались. Казался таким… наивно романтичным. Всегда мной восхищался… жалел. Я много работала, а он хотел домашнюю жену. Не знаю, зачем я согласилась. Митя убедился, что я уже никуда не денусь, и переложил на мои плечи свой дом, свою дочь, даже больную маму.

– Вы были очень одиноки, – резюмировала Дерси, – оттого, наверное, и померли.

– Думаю, ты в чем-то права. Во мне разрослась болезнь, как… паук.

– Так это прокляли вас, – не менее авторитетно заявила помощница.

– Но у нас нет магии.

– А лукавый дух? И вообще, моя мама говорит: миров много, и в каждой свое волшебство, иногда маленькое, слабенькое.

– Тоже верно, – спорить не хотелось.