— Еще чего! Может, мне еще спать с тобой, раз ты босс!

— Может! — рявкнул он так грубо, что я на месте подпрыгнула. А потом черные глаза сконцентрировались на моих губах. Так задумчиво и потерянно, словно Островский сам не заметил, как переключился. Мне показалось странным, что мужчина становится все ближе и ближе, а руки его сжимают меня все крепче и крепче. Поэтому, не отдавая себе отчета, я отвесила боссу отрезвляющую оплеуху.

— Ох, вот вы где! — из-за угла показалась взволнованная Снежка. — Там Аня плачет. Ее, вроде как, надо покормить.

Когда я уходила, Островский застыл на месте. Свел брови на переносице и задумчиво потирал ушибленное место.

****

Убаюкав Анечку, я уложила ее в новую уютную розовую кобельку. Островский выделил нам с дочерью огромную комнату, по размеру всей прошлой квартиры. Здесь умещались и моя широкая постель с балдахином, и уголок ребенка со всеми принадлежностями, и небольшая кухня с маленьким холодильником, микроволновой и печкой. На тот случай, если нужно что-то экстренно приготовить.

— Спи, малышка… — радостно потирая руки, я уже предвкушала принять заветный тропический душ. Он в апартаментах Островского был встроен прямо в потолок и даже стены. — А мама немного отдохнет!

Разочарованию моему не было предела, когда душ отказывался работать. Да и вообще, воды в моем санузле не было.

Быстро пораскинув мозгами, я решила, что после такого тяжелого дня в клубе заслужила душ. Поэтому решила воспользоваться уборной для гостей. Спокойно прихватив с собой радио няню, гель для душа и мочалку, на носочках пробралась вниз, купаться.

На мне была короткая светлая ночнушка, а поверх тонкий шёлковый халатик. Внешний вид не для чужих глаз. Но Островский давно спал, в комнате его свет не горел. Значит, никто меня не увидит.

— Сейчас приму душ… Ура, ура, ура! — напевала я себе под нос веселую песенку, забегая в комнату и закрывая за собой дверь на замок.

Медленно сняла халатик. Положила тот на столик. Затем стянула ночную сорочку, нетерпеливо отбрасывая ее в сторону. Нагнувшись, уже почти стянула трусики, как вдруг случилось то, от чего мое сердце едва биться не перестало…

Матовая дверь душевой кабины открылась, и оттуда явно кто-то вышел.

— Женя? — хриплый, ошарашенный мужской голос без сомнений принадлежал Островскому.

С перепугу я замерла. А потом поняла, что стою, прогнувшись пятой точкой прямо в лицо лже-мужу. Страшно представить, какие виды открывались… Тут же выровнялась по струнке и повернулась.

— Леша? — мой собственный голос стал совсем чужой и незнакомый. — А вы чего тут?..

Мужской взгляд медленно скользнул от моих голых грудей по талии к тому, что сверкало между ногу. Я ведь совсем забыла прикрыться! Что и сделала, стягивая с полки полотенце.

— Мыться пришел! — фыркнул мужчина. И хоть голой я больше не была, но рассматривал он меня так, будто одежда все еще отсутствовала. — Тебя мама с папой учили врываться в чужие ванные комнаты?!

Не одна я растерялась. Островский тоже забыл, что вообще-то абсолютно голый. Спокойно себе стоял с широко расставленными ногами, между которых свисало что-то… Нет, стояло! Оно именно стояло, приветливо покачиваясь. И это «оно» было довольно приличных размеров.

Да и тело у Алексея оказалось не простое, как могло показаться на первый взгляд. Кубики на животе, бицепсы на руках, широкая спина и мощные плечи. Прямо мужчина с обложки взрослого журнала!

— Во-первых, мама с папой меня действительно ничему не учили. Спокойно сдали в детский дом, когда мне исполнилось пять, и продолжили жить припеваючи, — спокойно усмехнулась я, а Островский стыдливо скривился. — А, во-вторых, это не ваша ванная комната, а гостевая! Почему в своей душ не принимаете?!