— Дядь Вань, ты потом на всякий случай еще раз по вольером пройдись, сконтролируй, хорошо?

— Кир, я всегда контролирую, не переживай.

— Спасибо, — улыбаюсь, — хорошей смены, дядь Вань.

Прощаюсь с добродушным сторожем и иду вслед за Сашей, она все еще говорит с отцом. Пересекаем проходную и, едва шагнув за пределы территории приюта, я привычно чертыхаюсь, кутаясь в свою куртку. Ветер насквозь пронизывает.

Делаю несколько шагов по скользкой плитке и в который раз мысленно ругаю себя за покупку такой неудачной обуви. В этих сапогах разве что только на каток идти. По крайней мере, на аренде коньков точно можно сэкономить.

Чувствую себя коровой на льду — неуклюжей и жалкой. Ненавижу зиму и особенно ненавижу скользкую плитку. Каждый шаг — испытание.

Только мне удается поймать равновесие, как Сашка вдруг громко вскрикивает:

— Пап!

От неожиданности я резко вздрагиваю, ноги тут же разъезжаются в разные стороны. Сумка с учебниками, упрямым балластом тянет меня вперёд и я бесконечно жалею о том, что успела забежать в университетскую библиотеку перед работой.

Падение уже кажется неизбежным, смирившись с судьбой, я зажмуриваюсь, готовясь встретиться с твёрдым холодным полом, но чьи-то сильные руки услужливо подхватывают меня в последний момент. Вместо жёсткой плитки я утыкаюсь лицом в чужую грудь. Сразу чувствую приятный аромат мужского парфюма — свежего, с легкими древесными нотками.

— Извините, — бормочу, смущённо опуская взгляд и пытаясь отстраниться.

Мне, правда, не позволяют, и хватка на моих плечах становится только сильнее.

— Вы в порядке? Стоите? — рядом с ухом звучит глубокий, спокойный голос.

Я киваю, чувствуя, как горят щёки. Усилием воли заставляю себя взглянуть на спасителя. Он держит меня за плечи, помогая восстановить равновесие. И тут меня накрывает новая волна стыда.

Передо мной стоит высокий статный мужчина, на вид ему около сорока, может немного меньше. Я зачем-то его рассматриваю. У него темные густые волосы, немного вьющиеся и аккуратно уложенные. Скулы хорошо очерченные, чуть заостренные. Глаза — зелёные, внимательные, и взгляд пробирает до самых костей. На мужчине чёрное пальто из-под которого выглядывает воротник светлой рубашки.

Он цепко оглядывает мое лицо и я невольно сглатываю под его давящим взглядом.

— А ты говорил, я одна такая бедовая, — звучит голос Саши. — Знакомься, пап, это Кира, похоже она моя кармическая сестра.

Папа?

— Здравствуйте, — выдавливаю я, не зная, что еще сказать и чувствуя себя еще более неловко.

— Ты ее не отпускай, а то вдруг она снова попытается навернуться, тут еще ступеньки, — Сашку, по видимому, мои акробатические способности повеселили.

— Не отпущу, — тихо обещает ее отец, все так же глядя на меня в упор.

ДРУЗЬЯ, БОЛЬШАЯ ПРОСЬБА, НЕ ЗАБЫВАЙТЕ НАЖАТЬ ЗВЕЗДОЧКУ НА ТИТУЛЬНО СТРАНИЦЕ КНИГИ))

5. Глава 3

В воздухе повисает неловкое молчание, правда, неловко, кажется, только мне.

Папа.

Вот этот холеный мужик с обложки журналов о богатых, в которого я практически влетела — это Сашкин папа. Он ее во сколько сделал, в восемнадцать?

— Извините, еще раз, — отмерев, начинаю суетиться в попытке отстраниться, однако моя шикарная обувь, на которой я очень опрометчиво решила сэкономить, с моим решением не согласна.

Стоит мне только двинуться, как подошва снова начинает скользить по плитке, и вместо того, чтобы сделать шаг назад, я еще сильнее прижимаюсь к Сашкиному отцу.

Мои щеки мгновенно и весьма ощутимо вспыхивают от стыда.

До ужаса хочется провалиться под землю. Поднимаю голову, смотрю на мужчину и, наверное, краснею еще сильнее, лицо просто горит огнем. Хорошо, что уже стемнело и улицу освещают только фонари.