– Ты из какой комнаты? – бросает раздраженно.

– Сорок восьмая.

– Ох, – вздыхает она. – Где ж мне для целого этажа взять место? Ладно, жди. Как пожар потушат, будем разговаривать.

Возвращаюсь к Еве и ее отцу.

– Ну что там? – спрашивает подруга.

– Надо ждать, пока пожар потушат, тогда комендант будет решать, кого и куда переселить.

– Но уже почти ночь! – восклицает подруга.

– Вы поезжайте домой, – говорю я. – Спасибо, что подвезли меня. Дальше я сама.

Гордей Анатольевич в этот момент отходит в сторону, чтобы поговорить по телефону.

– Опять его блядь звонит, – недовольно кривится Ева.

– Кто?

– Девка его, – бросает раздраженно. – Любовница.

– Оу.

– Ага, – кивает подруга и кривит губы. – Не мог себе нормальную найти.

– А ты с ней знакома?

– Нет. Видела раз.

– И что? Какая она?

Зачем, черт побери, мне эта информация? Но какое-то странное чувство раздражения заставляет грудную клетку дребезжать.

– Ну такая… гламурная вся. Типичная соска. Ой, да фиг с ней, – отмахивается подруга, а я внимательнее смотрю на широкую спину Глеба Анатольевича.

Пытаюсь понять, почему меня так зацепила информация о том, что у него есть женщина. Ну это же логично и закономерно. Он мужчина красивый. Даже если поступает как подонок, я не могу отрицать, что он… соблазнительный. С этими своими широкими плечами, пронзительным взглядом и чувственными губами, которые целуют так,что подкашиваются ноги.

Так, стоп! Кажется, меня не в ту сторону понесло.

– Ну надо что-то решать, – деловито заявляет моя подруга, отрывая меня от рассматривания ее отца. Ставит руки в боки и окидывает взглядом практически потушенное здание общежития. – Слушай, а, может, ты сегодня переночуешь у меня? А завтра придешь в общагу и узнаешь, что там с переселением.

– Нет-нет, я дождусь, – качаю головой.

– Не выдумывай, Саш. Нам завтра на первую пару. Комендант доберется до студентов не раньше полуночи. Потом пока переселишься, пока устроишься на новом месте, уже и собираться на пары. А так хоть поспишь.

– Ева, нет, – отказываюсь с горячностью. Бросаю взгляд на Гордея Анатольевича, который уже закончил разговор и идет к нам. – Твой папа будет против.

– А мы сейчас у него спросим.

– Ева, прошу, не надо, – хватаю подругу за руки и легонько дергаю, чтобы она посмотрела на меня, но подруга уже решительно глазеет на своего отца. – Ева…

– Мне надо уезжать, – говорит Гордей Анатольевич, подойдя ближе.

– Пап, можно Саша останется у нас на ночь? – выпаливает она, а я крепко зажмуриваюсь.

Я вижу, как Гордей Анатольевич сжимает челюсти. Как на ней играют желваки. Мне даже кажется, что слышу скрип его зубов. Но это я точно себе надумала.

Подхватив дочь под локоть, он отводит ее в сторону. Я вся сжимаюсь. Это ведь не моя была идея! Тогда почему он сверлит меня настолько тяжелым взглядом, что я содрогаюсь? Говорит с Евой, а смотрит на меня!

Она что-то отвечает. Спорит, недовольно фыркает. А потом обнимает его и что-то бормочет в лацкан его пиджака. Подняв голову, Гордей Анатольевич выдыхает и приобнимает дочь за плечи.

Когда они возвращаются, я начинаю первой:

– Я дождусь тут.

Но одновременно со мной Ева выпаливает:

– Ты едешь к нам!

Смотрю на ее отца, и у меня начинают трястись поджилки. В его взгляде столько обещаний, что меня не покидает ощущение, будто живой из их дома я не выберусь. По крайней мере, цельной.

– Только на одну ночь, – предупреждаю подругу.

– Конечно-конечно, – радостно щебечет Ева и, взяв меня под локоть, ведет обратно к машине своего отца.

Обратная дорога проходит поспокойнее. Я настолько измотана переживаниями, что просто откидываюсь на спинку, устраиваясь затылком на удобном подголовнике, и прикрываю глаза.