Закусываю губу и аккуратно присаживаюсь на краешек кровати. Озираюсь по сторонам. Зачем я сюда пришла? Что хочу найти?

Взгляд падает на тумбочку возле кровати, открываю ее. Внутри лежат очки в дорогой черной оправе и томик Гюго «Человек, который смеется». Изумленно поднимаю брови, в голове тут же вырисовывается отчетливый яркий образ, вот Варламов лежит на кровати, закинув ногу на ногу, нацепив очки на нос, и читает. Даже не знаю, какие ощущения испытываю от этого. До этой секунды я вообще не могла представить его лежащим на кровати, а тем более читающим. Гораздо правдоподобнее было думать, что он не спит вовсе, а бесконечно сидит в своем кабинете изучая какие-нибудь супер-важные бумаги.

«Кабинет» - простучало в голове, и я тут же положила книгу обратно в тумбу. Встала с кровати. Это последняя комната на этаже, а его кабинета я так и не увидела, но буквально пятой точкой чувствую, что он должен быть. Бросив взгляд на массивные двери шкафа в углу, я не смогла удержаться от желания вновь вдохнуть запах его парфюма. Наверняка он остался хотя бы на одной из рубашек.

Вот только одежды в шкафу не оказалось, и вовсе это не шкаф. Двери, которые я приняла за двери шкафа, оказались входом в отдельное помещение.

Ну просто Нарния какая-то – усмехнулась я про себя, и осторожно вошла внутрь.

А вот и кабинет. Многочисленные шкафы со стеклянными дверцами, уставленные томиками различной литературы, черный диван у двери, массивный дубовый стол в самом центре, кожаное кресло.

Прохожу и сажусь за стол. На нем лежат несколько черных папок, золотистая стильная ручка. Ничего из этого трогать я не должна, знаю. Но очень хочется. Открываю тумбы в столе, бумаги, бумаги, бумаги…

Большая подшитая папка с черными гравированными буквами: «КОВАЛЕВА МАРИЯ АНДРЕЕВНА».

Пальцы замирают. Что ж, либо это мой полный теска, либо я только что нашла досье на саму себя, и, судя по толщине папки, оно не совсем немаленькое...

10. Глава 9.

Раздумываю, открывать или нет. Но на бумагах моё имя, значит отчасти они принадлежат и мне? Верно?

Кладу их перед собой на стол, и, на всякий случай, еще раз оглядываюсь по сторонам. Свет я включать не стала, так что в кабинете темно, лишь свет яркой луны проникает через окно. Достаю телефон из заднего кармана джинсов и снимаю с блокировки, легкое освещение позволило лучше разглядеть бумаги.

На первой странице подкреплено моё фото 10х15. Я узнаю его, оно из паспорта. Скептически поджимаю губы, потому что сделано оно было шесть лет назад, и я там совсем еще ребёнок, почему-то становится немного стыдно, оттого что Варламов его видел. Дальше стандартная информация и ксерокопии всех моих документов. И откуда только они их взяли?

Подробная информация о местах, где я когда-либо работала. О людях, с которыми контактировала за всю мою жизнь. Две страницы о Тане, в статусе написано «близкий друг». Когда и от чего умер отец, такая же графа про мать. В строке «близкие родственники» стоит прочерк.

Передергиваю плечами. Вся моя жизнь сухо изложена на белоснежных листах А4. Ничего нового я про себя не узнала, а вот то, что все это известно Варламову – заставило задуматься. Может он собрал это досье перед тем, как приводить меня к себе в дом? Или еще раньше? Кода я начала встречаться с Денисом? Хотел узнать, что из себя представляет невеста сына? Вполне вероятно…

Аккуратно сложила листы обратно в стопку и уже хотела было убрать на место, но взгляд наткнулся на еще одну папку. Сначала я ее не заметила, потому что она лежала как раз под моим досье.