Достаю пару яиц и бекон, нарезаю последний мелкими ломтиками, а еще делаю бутерброд с зеленым салатом, томатами и Пармезаном. Яйца поджариваю, приправляя беконом. Сна ни в одном глазу, поэтому уничтожив порцию ночной еды, я задумчиво уставилась на пустую тарелку.

Варламов должен вернуться из больницы уже завтра. Как я не пыталась выяснить у Кости, что произошло, и кто устроил покушение – безрезультатно. Да и вообще, он теперь сквозь зубы со мной разговаривает. Вздыхаю.

Через два дня у меня День Рождение. Двадцать лет. Я слабо улыбаюсь от этой мысли. Подумать только, стать мамой в таком возрасте. Когда ребенку будет пятнадцать, мне – всего лишь тридцать пять. В душу закрадываются легкие нотки грусти, с каждым днем я все больше понимаю, что не хочу отказываться от него. Не хочу стать для него никем. Не хочу соглашаться на условия Евгения Сергеевича, и отдавать ребенка ему. Ведь это частичка меня…

И, кажется, прихожу к единственно верному решению. Я должна заслужить доверие Варламова. Показать, что я хороший человек. Доказать, что я не изменяла Денису. И что буду хорошей матерью. Что буду нужна малышу. Может тогда он… сжалится? Как только это противное слово всплыло в сознании, я поморщилась. Врагу бы не пожелала оказаться в такой ситуации, где тебе придется отстаивать право на участие в жизни собственного малыша.

Мысли, о том, что тест ДНК может показать непричастность Дениса к отцовству, я стараюсь гнать от себя. Как говорится, будем решать проблемы по мере их поступления.

Сама того не замечая, начинаю мерить кухню большими шагами, сложив руки за спину. Всегда так поступаю, когда слишком усердно о чем-то думаю.

В гостиной послышались шорохи, и я застыла на месте. Прислушалась. Шорох не повторился, но я решила проверить и на цыпочках вышла из кухни.

Там темно, лишь догорающие угли в камине еле освещают комнату. Никого нет, может мне послышалась. Да и кто тут может быть? Комната Виолетты Эдуардовны на втором этаже, а вся охрана ночует в специально предназначенной для этого постройке во дворе.

Жму плечами, и уже разворачиваюсь, чтобы уйти, но в голову лезет одна назойливая идея.

«Нет» - тут же говорю я сама себе, но авантюрный рассудок талдычит обратное. Тяжело спорить сама с собой. Закатываю глаза и пересекаю гостиную, выходя в коридор.

В доме нет камер, это я точно знаю. Случайно услышала разговор Варламова с одним из охранников о том, что не вести видеонаблюдение в доме не безопасно. Но Евгений Сергеевич и слышать об этом не хотел, заботясь о неприкосновенности своей личной жизни. Так что камерами утыкано все только снаружи.

Немного волнуюсь. Иду так тихо, что сама не слышу собственных шагов. Пока еще не понимаю, зачем я это затеяла, но внутри все будто подсказывает, что двигаюсь я в правильном направлении. Хотя может, я просто путаю интуицию с любопытством?

Легонько толкаю попадающиеся на пути двери, и заглядываю внутрь.  Большинство из них оборудованы под спальни, все с шикарными кроватями и мебелью, но как будто… нежилые.

Его спальню я узнаю сразу же. Темное помещение, серые стены с черным бархатным текстилем. Кажется, интерьер полностью отражает внутренний мир Варламова, минимализм такой же скупой, как его эмоциональный диапазон. Иногда мне кажется, что он и вовсе не способен на человеческие эмоции.

Прикрываю за собой дверь и прохожу внутрь. Кровать аккуратно застелена, на покрывале нет не единой складки, да и в целом в спальне царит безусловный порядок. Кажется, если я найду здесь хотя бы пылинку, случится конец света.