- После взрыва на вальеровских потроховых мельницах герцог отказался оплатить лечение раненных и похороны погибших, и арестовал явившихся к нему депутатов.

Сквозь туман перед глазами задыхающейся девушке привиделись остановившиеся прямо над ней дамы, невозмутимые и элегантные, будто вышли из позавчерашнего дня, когда еще все было хорошо.

- Разъярённая толпа ворвалась во дворец во время маскарада в честь дня рождения ее величества. Появление королевы на дворцовом балконе привело толпу в еще большее исступление: ее величество была в костюме Благосостояния. Со ста двадцати пятью бриллиантами на корсаже и подоле. – чеканил четкий, по-учительски размеренный женский голос. – В результате королева выпала из окна и свернула себе шею. Король от потрясения слег и вероятно, проживет недолго. Герцог Вальеро был объявлен регентом, но его регентство продлилось всего несколько часов. Давний соперник, герцог Гардеро, встретился с вожаками толпы, предложив им совместную борьбу с преступным режимом Вальеро, пересмотр налогов, и даже кресла в новом королевском совете.

- Понятно. Вот их-то во всем и обвинят. – вздохнула Кошка.

- Собственно, уже. Бунт кипит второй день, самого Вальеро не нашли, но самые опасные его сторонники мертвы, а остальные согласны на все, лишь бы уцелеть. Герцог Гардеро объявлен регентом при юном наследнике, а его личная гвардия входит в город. Да вот, кажется, и они.

Послышался тягучий рокот, разбитая мостовая застонала, и на улицу с неторопливым и зловещим достоинством выкатилась пушка. Две фигуры в голубых мундирах гвардии рода Гардеро суетились позади. Пушка неторопливо развернулась, ствол задрался вверх, и черный зев дула уставился точно в верхние окна особнячка. Застывшая в окне с очередным платьем в руках бабища успела лишь издать хриплый протестующий вопль, когда пушка «присела» на задние колеса, окуталась дымом и выплюнула ядро. От новой волны рыбьего запаха заслезились глаза.

Одно короткое, неощутимое мгновение бабища смотрела в стремительно несущееся прямо ей в лицо ядро… потом раздался грохот, из окна ударил сноп огня и кирпичной пыли, посыпались обломки. Изрядный кусок кирпича саданул детину между лопатками. Он хрипло заорал, его полузадушенная жертва с неожиданной прытью извернулась и как была, в одном лишь белье, рванула прочь.

- Ах ты ж… - детина выдернул из-за пояса пистоль, целясь в мелькнувшие в вечернем полумраке белые панталоны…

Из окон особняка с деловитым жужжанием вырвался густой мушиный рой, и ринулся во все стороны, покрывая и детину, и суетившихся под окнами теток с узлами черным жужжащим слоем. Мгновение облепленный насекомыми силуэты застыли посреди улицы, а потом без единого звука начали опускаться на мостовую. Рой тут же взвился, оставляя на земле мертвые тела, черными лентами потянулся было к «голубым мундирам», и сам осыпался, покрывая мостовую слоем дохлых мух.

Мерно шагающая гвардия герцога Гардеро входила в опустевшую улочку – трупики сделавших свое дело мушек похрустывали под подошвами их сапог.

- Однако же… - протянула Кошка.

- Пойдемте на набережную, дорогая, там сейчас потише. – предложила Сова. – И почище. – она стряхнула мушиный трупик с края своей накидки.

Набережная и впрямь была совершенно пуста. Темные воды плескались у отделанных камнем берегов, светящиеся шары на столбах выхватывали из мрака осколки стекла и разбитую мостовую, безмолвно демонстрируя, что и здесь недавно кипел бой.

- И что теперь? – спросила Кошка, прикрывая нос пушистой серой муфтой. С тех пор как по другую сторону реки выросли фабричные кварталы, от воды немилосердно воняло.