- То есть – как? – ошеломленно спросила я. Новость была почти убийственная!

- Никак! – по-детски огрызнулась тетушка. – Ни денег, ни письма, ни известий! Не знаю, что эта девка там удумала! – тетушка нервно прижала пальцы к вискам. - Хуже того, наш дорогой… партнер… написал мне… они тоже ничего не получили.

Я говорила, что новость убийственная? Ошибалась – та была еще ничего.

- По приезде вам предстоит разобраться не только с отбором, но еще и… с этим делом. – скривилась тетушка.

Она-то чего кривится? Мне же разбираться!

- Вы найдете пропавшие деньги… и товар, конечно же! – повелительно распорядилась тетушка. – А пока что… Я вынуждена просить вас ограничиться этой суммой. – она выложила на столик три одинаковых кошеля, немного подумала, и добавила еще один.

- Нет.

Тетушка вздернула брови:

- Вы знаете, сколько стоит зимовать в поместье…

- И могу только догадываться, во что обойдется выживать на королевском отборе. А тем более – искать наши пропажи! – я вновь позволила себе ее перебить. – Выдать Редон за богатое графство не выйдет, но если я не смогу заплатить за модный шарф или чашку чая, тут же превращусь в добычу… причем для охотников поплоше. – я оценивающе оглядела содержимое денежного ящика. – Левые Сонюшки опять не заплатили графский налог?

- Эта деревня еще не оправилась после пожара! Им нужно закупать коров, а никаких побочных доходов у них нет, с тех самых пор как Гардеро запретил нам большие экспедиции в Чащу!

А сонюшковцы, конечно, все как один покорные подданные герцога-регента! Ах, как же я верю в деревеньку рядом с Чащей, живущую с одних лишь коров!

- Или им коровы, или мне – шарфики. Право же, тетушка, какой тут может быть выбор? - я извлекла из ячеек денежного ящика еще два кошеля. – Если вы смущаетесь сказать сонюшковцам, что пора платить, поднимите налог для благополучных деревень – в пользу пострадавших. Тогда те сами разберутся с сонюшковцами.

Тетушка глядела на меня долго-долго, потом губы ее скривились, и она обронила:

- Порой я забываю, какая вы. Что ж… - она решительно захлопнула денежный ящик. – Быть может, у нас всё и получится.

4. Глава 3. Не трогательное прощание

- Будь ты проклята, тварь жестокосердная! У детей последний кусок хлеба отняла, чтобы во дворце подолом крутить! Да чтоб ты там себе ноги переломала!

Бедно одетая женщина билась в руках паркового сторожа, и яростно грозила мне кулаком. За ее юбку, заходясь отчаянным ревом, цеплялись двое чумазых ребятишек.

Сторож поднатужился, крякнул, и поволок ее от парадного крыльца прочь. Женщина отчаянно брыкалась. Слетевший с ноги деревянный башмак взмыл в воздух, на краткий миг завис на фоне осеннего неба и гулко шмякнулся на подъездную дорожку.

- Это ведь вдова фермера Якушика была? – я проводила бьющуюся в припадке женщину равнодушным взглядом. Сторож затащил ее за угол дома, дети побежали следом, их вопли отдалились и стихли. - Следует понимать, в Левых Сонюшках вы никаких сложных интриг затевать не стали, а просто сказали, что я велела платить?

- Вы уезжаете, не все ли вам равно. - тетушка чуть ли не впервые на моей памяти опустила глаза.

- Ферма на неудобье, как сам Якуш помер, хоть и вовсе пропадай! Пожар еще… – Мартиша сверлила меня обвиняющим взглядом поверх тетушкиного плеча.

- Пожар был в прошлом году, Якушик умер три года назад. Если вдовица снова будет просить ссуду – не давайте, она предыдущие две не вернула. Мартиша, проследите. А впрочем, мне все равно, я уезжаю. – я шагнула к наемной карете. - Откуда скакуны, милейший? –поинтересовалась я, оглядывая запряженую в карету панцирную пару. Скакуны были мельче наших, да и чешуя тоньше.