- Встретимся на конкурсе. Надеюсь, он станет для тебя последним.

- Не буду обещать, - дипломатично заметила я, продолжая воевать с рукой, - идите барышни, мне еще надо доесть кашу.

- Какая же ты ненасытная, - отозвалась Евдокия. Она предпочла обойти меня по широкой дуге, чтобы не дай Бог я до нее не дотянулась в праведном порыве гнева.

Но я только махнула рукой.

- Ну, и чего ты добилась? – строго спросила я у своей руки, когда за последней девушкой закрылась дверь, - неужели тебе нравится выставлять меня полной дурой?

Я встала и принялась собирать тарелки со стола. Вопреки упрекам Евдокии съела я не так уж много, в основном содержимое тарелок оказалось на столе и других поверхностях. Часть каши пришлось соскребать с окна и штор, часть оказалась даже на огромной люстре. Слава Богу до портрета Государя каша не долетела, а то я бы сгорела со стыда, если бы мне пришлось мыть Государев портрет от каши.

- Позволь я помогу тебе.

Девушка совершенно точно была из невест, хотя я до этого момент не слишком обращала на нее внимание. Худая, с очень прямой спиной, светлые волосы забраны в простой пучок, платье длинное, темное и какое-то мешковатое. У нее было строгое лицо и тонкие светлые губы, но, когда она улыбнулась мне перестало хотеться вытянуться в струнку и рассказать о всех своих прегрешениях настоящих и мнимых, видимых только мне.

- Я Ольга, - представилась девушка, - в общем-то я уже подготовила свою работу и до обеда совершенно свободна.

- Буду рада твоей помощи.

- Конечно, слуги уберут, но ты сегодня в самом деле добавила им работы.

- Трудотерапия – это лучшее средство чтобы подружиться со своими органами, - заметила я, соскребая кашу с окна и перемещая ее со всех тарелок в одну.

Рука вела себя прилично, помогала придерживать тарелки и практически не своевольничала.

- Я давно наблюдаю за тобой, - мимоходом заметила Ольга, - и хочу сказать, что вначале я тебя жалела, думала, бедная девочка, калека, да еще такая страшная, кто же так над тобой посмеялся, что заставил тебя участвовать в этом отборе среди первых красавиц. И, прости меня, пожалуйста, за эти нехорошие мысли. Ты их не заслуживаешь.

- Оу, - неоднозначно протянула я, - а что изменилось?

- Ты не пугаешься трудностей, смело говоришь людям в лицо все как есть. И идешь к цели, даже если она кажется недосягаемой. Вот уже сегодня у тебя есть новая рука.

- Вроде бы – это подарок, - осторожно заметила я, - так что надеюсь, мне не придется за нее платить. Не скажу, что батюшка мой беден, но и не слишком богат. А как ты попала на отбор? Ты не боишься со мной разговаривать? Остальные барышни меня избегают.

- Они не знают как с тобой говорить. Мы уже все знаем твою историю, и знаешь, я обязательно напишу про тебя книгу.

- Ты пишешь книги?

- Книги — это так, баловство. Мои наставницы в институте этой мой любви к маранию бумаги не разделяют. Но ради отбора вот, разрешили прервать обучение.

- А родители?

- Батюшка на войне умер, а матушка и сестра от брюшного тифа аккурат два года назад представились. – просто ответила она.

Я кинулась извиняться, но Ольга только отмахнулась, мол, я же не знала и вообще сейчас у многих с войны кто-то не вернулся. А после она и вовсе начала хвалить меня и мои воинские подвиги.

Я подавленно промолчала, и эта девочка еще меня жалеет?! Да у меня огромная практически дружная семья. Которая, к тому же, практически гордится мной.

- То есть ты думаешь, что меня никто не будет бить?

- Прости пожалуйста, что я ничего не сделала в твою защиту. Это ужасно на самом деле. Я еще вчера хотела прийти к тебе, повиниться, но мне так стыдно.