– Вы хотите остаться одна?

– Нет-нет, – возразила Амалия, сдвигаясь на краешек. – Садитесь. Я с радостью разделю с вами свое одиночество.

– Значит, вам не нравится ваша менталистка? – спросил он прямо, опускаясь на скамью.

– Она милая, – вздохнула Амалия. – Но все время пытается влезть мне в голову. Она словно хочет сделать из меня кого-то совсем другого. Вы понимаете?

– Более чем, – усмехнулся Вейрон, они немного помолчали, сидя рядом, и он осторожно спросил: – Почему вы плакали сегодня? Принц плохо с вами обошелся?

– Нет! – горячо возразила Амалия. – Принц – чудесный молодой человек. Напротив, он отнесся ко мне с пониманием…

Она вздохнула, и в ее глазах заблестели слезы.

– О нет, – испугался Вейрон. – Только не плачьте.

– Не буду, – пообещала Амалия, улыбнувшись, и смахнула слезинки с длинных ресниц. – В общем, на отборе мне задали вопрос, которого я никак не ожидала услышать, – произнесла она через силу. А потом выдохнула и сказала быстро, словно боясь передумать: – Моя семья разорена. Все, что у меня есть –  лишь имя. Я была помолвлена, но мой жених отказался вступать в брак, когда узнал, что я – бесприданница.

– Ну и дурак, – искренне сказал Вейрон. – Вы и сами сокровище.

Амалия благодарно улыбнулась.

– Меня спросили о причинах, по которым была расторгнута помолвка. Я пыталась соврать.

Она слегка покраснела и отвернулась.

– Я тоже пытал…ась, – Вейрон сделал вид, что поперхнулся. – Но зараза Пилон…

– Хоть бы у него этот палец отвалился, – с горечью согласилась  Амалия.

– Но по сути, ничего страшного не произошло, – осторожно начал Вейрон. – Вилли может позволить себе взять в жены любую. Уж чего-чего, а денег ему хватает.

– Вы не понимаете, – покачала Амалия головой. – Теперь принц знает, что меня бросили. Это так стыдно…

Она прижала ладони к горящим щекам.

За кустами роз прошли Свейн и Эмма, которая что-то ему объясняла. Но белобрысый хмырь лишь самодовольно выпячивал грудь, как тетерев на току, и смотрел на менталистку с поволокой. Вейрон сжал кулаки. Отчего-то ему очень хотелось стереть это собственническое выражение с его морды.

– А кто это? – спросила Амалия с любопытством.

– Жених моей менталистки, – ответил Вейрон. – Редкий урод, правда?

– Отнюдь, – возразила Амалия, близоруко прищурившись.

– Да он такой же самовлюбленный хлыщ как Вилли!

– Вот именно, он немного похож на принца, – ответила Амалия. – А принц такой красавчик… Глядите-ка, он что, пытается ее поцеловать?

Вейрон быстро вскочил и, не давая себе времени на раздумья, рванул на выручку менталистке.

***

Эмма упиралась руками в грудь кузену, отворачивалась, но его губы, мокрые и розовые, были все ближе. Свейн оказался глух к ее мольбам и уговорам. Он слышал только себя и был уверен, что Эмма кокетничает, набивая цену, а на самом деле влюблена в него до беспамятства. И вот теперь он твердо намеревался сорвать с ее губ поцелуй, а она, пытаясь увернуться, грешным делом подумала, что проще и вправду его чмокнуть и сбежать.

Однако спасение явилось в виде Бригитты Дракхайн. Она словно фурия ворвалась на тропинку, разбив их уединение, схватила Свейна за руку, и, как-то хитро вывернув ему пальцы, сказала:

– Девушка не желает.

– Оставь меня! – воскликнул Свейн, пытаясь высвободить руку. – Отпусти!

Бригитта разжала пальцы, и Свейн едва не упал. Мотнув головой, он отбросил длинную прядь волос с глаз и сердито заявил:

– Моральные принципы не позволяют мне бить женщину…

– А целовать против воли позволяют?! – с угрозой произнесла Бригитта. Она резко наклонилась вперед, и  Свейн отпрыгнул от горянки сразу на три шага. Наткнувшись на колючие кусты кремовых роз, рванул влево, бросив через плечо всего одну фразу: