— Это почему?

— Можешь не опасаться, что тебя отравят, подсыпят снотворного, слабительного. Или подольют зелье, от которого вся пойдешь чирьями размером с лягушку.

Я удивленно на нее уставилась, пытаясь понять смысл сказанного. Камеристка это заметила и снисходительно пояснила:

— Война за мужчину всегда самая беспощадная. Тем более за такого, как наш блондинчик, — о Нольде она говорила ласково, с любовью.

— Да какая война? Будем проходить испытания, все в равных условиях. Результаты фиксирует беспристрастный аххис. Его не обманешь… Что?

Старушка смотрела на меня с сочувственной улыбкой:

— Думаешь, претендентки не подготовили козыри?

— А что, надо было?

Вот тут я растерялась. Никаких козырей я не готовила, ехала на отбор в полной уверенности, что меня ожидают честные состязания.

— У-у, — протянула она, покачав головой, — тяжело тебе придется.

— Почему?

— Потому что битва будет не только во время испытаний, но и за их пределами. Половина девушек вылетит с отбора не потому, что не справились с заданиями, а потому что соперницы постарались.

— Вы-то откуда знаете?

— Да уж бывала на отборах. Правда, не в Ралессе. В восточной столице давно отборы не проводятся, — она наложила мне полную тарелку ароматной каши с кусочками фруктов. — И вот что я тебе скажу: сейчас начнутся закулисные игры.

Сказанное Ромертой меня расстроило. В закулисных играх я не сильна. Это Илонка бы как рыба в воде себя чувствовала и с милой улыбочкой строила козни другим, а я так не умею. Сестра меня часто подставляла, а потом смеялась и называла простофилей.

— К чему еще мне готовиться? — спросила, вяло ковыряясь в каше.

Аппетит пропал, как и хорошее настроение.

— Трудно сказать. Присмотрись к остальным. Обычно самые опасные соперницы те, кто изначально занимают позицию королевы. Уже появилась такая?

Перед глазами сразу всплыл образ капризной Натаэллы.

— Появилась.

— Вот. С ней ухо востро. Она сначала окружит себя прихлебательницами, будет с их помощью других участниц выкидывать, а потом и от помощниц избавится.

— Поняла.

— Так же держись подальше от самой тихой и услужливой. В глаза будет улыбаться, а за спиной — яд в стакан сыпать.

Эх ты ж. Похоже, я плохо разбираюсь в людях.

— Обычно самые безобидные, это такие как… ты. Слепо верят в справедливость и вылетают первыми.

Я молча жевала, думая о нелицеприятной правде, которая передо мной открылась, а камеристка в это время наливала мне ароматный чай.

— А какие испытания нас ждут?

— Не могу сказать, потому что не знаю. Служанок не посвящают в такие планы. Но, исходя из опыта, могу предположить, что вас будут проверять на сообразительность, манеры и прочие качества, которыми должна обладать хорошая жена. Учти, это только предположения, не знаю, насколько они соответствуют правде.

Я мысленно пробежалась по своим качествам. Как по мне, так все на месте. Не глупая, не ленивая, не вредная — наоборот: отзывчивая, порой даже слишком. Не люблю унывать и жалеть себя. Правду говорю. Только не знаю, этого ли ждет семья наместника.

М-да, похоже, все будет совсем не просто, и в своих мыслях я поторопилась, складывая золотишко в новенькую тачку и увозя ее в закат.

За жениха и золотишко еще побороться надо, и только теперь я поняла, что это будет борьба без правил.

***

— Пора.

До первого испытания полчаса, но Ромерта настояла на том, чтобы мы вышли пораньше.

— Нельзя задерживаться, — убежденно прокряхтела она, в последний раз осматривая меня с ног до головы, — лучше прийти пораньше, чем…

— Чем опаздывать. Я помню, — не то чтобы я была по жизни непунктуальной, но такое кропотливое отношение к секундам казалось мне нелепым, — не будут же нас встречать в дверях с секундомером в руках.