Через Катовицы мы попали в Берг под Веной; нас приняли служащими в специально созданную НТС строительную фирму «Эрбауэр», которую возглавляли Виноградов и Болдырев. Болдырев, кстати сказать, был захвачен немцами в Югославии в горах с оружием в руках и потом с помощью английских военнопленных бежал в Германию – на работу НТС. В Берге я получил известие, что все руководство Союза арестовано и что принять его на себя должен я. Я выехал в Берлин, но вместе с Романовым попал под слежку: меня и Ольгского арестовали 13 августа 1944 г. и отправили в тюрьму на Александерплац.

– Какие обвинения предъявляли вам немцы?

– Допрашивали нас два немца и один русский. Мне хотели пришить сбор денег на работу НТС (это считалось уголовным преступлением). Другим – антинемецкую пропаганду среди военнопленных и антинемецкую деятельность. Об этом мог бы подробнее рассказать Поремский, он сидел там дольше меня. Кого-то обвиняли в обмане немцев, в подделке маршбефелей, в использовании служебных мест для целей НТС и т. п.

Если бы не конец войны и не хлопоты генералов власовской армии (членов НТС) и самого генерала Власова (который не был членом Союза), то дело для нас кончилось бы совсем плохо. Список для отправки в лагеря был составлен, и часть членов НТС уже туда отправили, например Г. Рара, Неймирка, доктора Сергеева (погиб), Позе (погиб в Берген-Бельзене), Тагезена (погиб около Линца), Родзевича, Бржестовского.

Мне кажется, что нажим на нас перешёл в аресты после покушения на Гитлера. Некоторые немцы, которые с самоо начала нам симпатизировали, были против политики Гитлера в России и участвовали в заговоре и покушении на него. Сегодня, после выхода книги Штрик-Штрикфельдта «Против Сталина и Гитлера»[13], это более ясно.

Надо сказать следующее: очень много написано о зверствах немцев, и поэтому забывается, что не все немцы были такими. Например, как мне известно, Смоленск был буквально спасён от голода двумя зондерфюрерами, которые из кожи вон лезли, чтобы снабдить население едой. Они даже добывали говяжьи головы и ноги с немецких армейских боен для мясных блюд в городской столовке.

– Как известно, в СССР и в эмиграции распространялись и распространяются слухи, будто НТС инфильтрирован КГБ. Что вы скажете в связи с этим?

– Эти слухи инспирированы самим КГБ, и меня они не волнуют. Уже до войны к нам пытались засылать агентов, но их очень быстро вычисляли, так как каждая группа НТС была спаяна не только политически, но и личной дружбой. Каждый посторонний вскоре разоблачался и выталкивался. Тогдашнее НКВД это быстро почувствовало и прекратило попытки.

Правда, после войны попытки возобновились, например с Хорунжим. Его арестовали немецкие власти. Просидел он недолго, затем его выпустили: он сидит во Франкфурте, числится врагом Союза – это всё. Есть три-четыре, так сказать, продавшихся за похлёбку бывших члена НТС. Они работают на КГБ, например, агитируют среди эмиграции за советскую власть, устраивают советские киносеансы. Одно время они вели интенсивную работу с советскими гражданами, ушедшими на Запад, уговаривая их возвратиться «домой». Иногда этот возврат осуществлялся силой. Но их попытки работать против НТС безнадёжны. Инфильтрация в руководстве Союза невозможна хотя бы уже потому, что там все друг друга хорошо и подолгу знают.

– Расскажите о других мероприятиях КГБ. Ведь против НТС (в частности против вас) применялись и шантаж, и взрывы, и похищения, и убийства.

– Этот вопрос уже успел наскучить, но чтобы быть вежливым, повторю. В 1951 г. четверо немцев прибыли в Рункель (около Лимбурга), где я жил, встретили меня и предложили проехать с ними на машине. Я отказался. Спустя какое-то время ко мне явились уже трое из этих немцев и признались, что у них было задание похитить меня и убить. Однако они поругались со своим шефом, который вернулся в ГДР, и просили, чтобы я помог им перейти на Запад. У одного из них дома, в восточном Берлине, под охраной осталась в залог дочка, и он просил перебросить её на Запад. Наша берлинская группа доставила девочку в ФРГ (от неё я недавно получил письмо). Мы помогли им легализоваться.