Долго кружил Сурт вокруг рощи Ходдмимир…

Вот только, когда речь шла о терпении и умении выжидать, то Хель могла бы дать ему сто очков вперед.

Уж ей бы ничего не стоило затаиться и на миллиард лет, а вот Сурт так не умел. Слишком горячей, слишком активной и слишком деятельной натурой он всегда был.

Потому спустя пару столетий Сурт решил, что вместо того, чтобы кружить в безделье вокруг рощи Ходдмимир, правильнее будет отыскать Котёл Всеведения. И он честно потратил на это несколько сотен лет и даже нашёл аж… несколько осколков. По причине чего, терпение опять и снова изменило ему…

И тогда он принял решение обратиться за помощью к кузине норн колдунье Гулльвейг ещё раз.

Нет, навязчивая, наведенная страсть к Хель больше не была его проблемой. Однако, учитывая ум, хитрость, изобретательность и находчивость ледяной девы, подобная страсть легко могла стать проблемой его потомков. Да и самому себе он рядом с Хель не особо доверял. Поэтому на сей раз Сурт попросил колдунью проклясть его и всех его потомков на веки вечные.

Проклятие, о котором он попросил Гулльвейг, было особенным – огненный великан пожелал, чтобы ни один из его потомков не был способен воспылать к кому-либо любовной страстью настолько, чтобы этот кто-то смог хоть в какой-то самой ничтожной мере влиять на ум и волю проклятого.

Таким образом, Сурт надеялся защитить не только себя и своих потомков, но и мир от порабощения его подвластными Хель легионами мертвецов и ледяных демонов.

[1] Гьёлль – преимущественно подземная ледяная река, протекающая на территории Нифльхейма, она протекает по поверхности Нифльхейма лишь в одном месте, у ворот в преисподнюю. Здесь через неё перекинут золотой мост Гьялларбру. Мост громко звенит, если кто-то живой идёт по нему, но остаётся тихим, когда идёт кто-то мёртвый.

7. Глава 6

Глава 6

Наше время…

Обогнав на полшага свою подопечную, Александр распахнул перед ней дверь.

– Твоя комната, – объявил он. – Подозреваю, что на твой вкус, она ужасно скучная и консервативная, но ты это, я уверен, быстро исправишь! – иронично прокомментировал он.

Протиснувшись в узкий проход, оставшийся между опекуном и дверным коробом, Кэссиди с кислой миной осмотрела выделенное ей помещение. Вспомнив свою комнату в Викканской академии – погрустнела ещё больше. Точнее, не комнату, а свой любимый шкаф-купе с раздвижными зеркальными дверцами; дорогой сердцу трельяж с кучей выдвижных ящиков, в которых чего только не было; полки с книгами, шкаф для зелий и трав, письменный стол и ещё много совершенно необходимой в повседневной жизни мелочевки. Тяжело вздохнула. Возмущенно посмотрела на опекуна исподлобья и сообщила ему своё искреннее мнение.

– Стол, стул, кровать и шкаф – это не консервативно-обставленная комната, это монашеская келья!

– Начнём с того, что не кровать, а диван, и не стул, а кресло, причём целых два! Что же касается шкафов, то их тут целых – три! Всё же остально…

– А зеркало?! Почему здесь нет зеркала?! – с искренним возмущением и разочарованием в голосе перебила его девушка.

– Нет зеркала? – удивленно переспросил Александр. – Хммм… Странно, а я вижу целых два, – не счел он справедливой ее жалобу.

– Но они не такие! – недовольно насупившись, возразила девушка. – Мне нужно зеркало в полный рост! И вообще, я хочу трельяж! Мой трельяж!

– Хорошо, Кэсси, – со вздохом няня, смертельного уставшего от капризов младенца, уступил Александр. – Будет тебе ТВОЙ трельяж.

– А мои вещи? – капризно напомнили ему.

– Хорошо, – еще раз устало кивнул «нянь». – Я сегодня же доставлю тебе все твои вещи. В крайнем случае, завтра утром. Что-то ещё?