Женщина стояла внизу, облокотившись обо что-то из мебели, и выглядывала из-за стены.

Я мысленно застонала. Хотела провести рукой по запотевшему стеклу и хоть краешком глаза посмотреть, что же вокруг делается, но предпочла не тратить время на эти глупости.

Тут уж увольте, у меня только два пути: либо что-то предпринимать, чтоб не дай бог не хоронить детей и не возиться с ними болезненными и больными; либо рвать отсюда ноги, чтоб, опять же, не хоронить детей и не возиться с ними больными. Я как-то до своих лет долила и ни одного покойника не видела. Я их, скорее всего, тоже боюсь!

— Почему ты не открыла дверь?! — грозно и громко поинтересовалась я, ступив на лестницу. — А если это был лекарь? А если они могли помочь детям?

Измира вздрогнула и обернулась. Приложила палец к губам, кивнув куда-то в сторону, чем ещё больше меня разозлила.

Преодолев половину пути, я стала присматриваться ко всему, что меня окружало, более тщательно. Света стало меньше. Окно, оставшееся позади, давало хорошую видимость на том участке лестницы, что я уже преодолела, и немного рассеивало свет у самих перил. Но как бы я ни старалась, моя ступня угодила во что-то холодное, мокрое и вязкое, а я, взвизгнув, дёрнувшись и вытаращив глаза, потеряла равновесие и полетела вниз, тщетно махая руками, аки нерадивый птенец, не умеющий летать.

Ожидаемо, за что-нибудь ухватиться у меня не получилось так же, как и взлететь. Грохнулась я эпично, распластавшись на грязнющем ковре звездой. Наделала столько шума своими визгами и криком, что даже толком не поняла, почему это вокруг меня вдруг стало так многолюдно.

Копчик ныл, задница онемела, плечо жгло, покалывая иголочками в область ушибленного локтя, а глаза жили своей жизнью.

Раз, два… Две пары тяжёлых, грязных ботинок с забавными крючками для шнурков высились слева от меня. Справа — извращённая версия галош хвасталась налипшими на подошвы комьями грязи.

— Сьера в порядке? — хмыкнул незнакомый мужской голос. Голос взрослого человека!

— Не губите… — зашептала Измира со стороны галош.

Я попыталась привстать на локтях, но тут же бросила это занятие, уперевшись ушибленным в невероятно жёсткий, грубый и грязный ковёр. Пришлось просто вытянуть шею, чтобы рассмотреть всех, как следует.

— Айдар, уйми своё ехидство. Сьера не одета. — недовольно зашептал кто-то поблизости.

Что за Сьера-то?!

Я опомниться не успела, как в меня полетело что-то тёмно-синее и тяжёлое.

— Прикройтесь. Вам помочь встать? — за миг до того, как я увидела привлекательное мужское лицо, рядом что-то заскрипело, и тяжёлые ботинки согнулись немногим выше подошвы. Горячие пальцы расправили на мне что-то очень вкусно пахнущее, напоминающее ароматом парфюмированные порошки для стирки или ополаскиватели. Я вдыхала этот запах, как нечто родное, сокральное, а на глаза слёзы наворачивались.

— Айдар, всё хуже, чем я думал. У сьеры, должно быть, серьёзные повреждения. Не будем её трогать. Привели лекаря, пусть осмотрит. — близи снова что-то скрипнуло и я, повинуясь какому-то необъяснимому порыву, резко вскинула руку в сторону говорившего и схватила его за тёмный, оттопыренный воротник какого-то то ли пиджака, то ли жакета. — О-о-о…

— Пусть всех осмотрит! — заявила я, решив, что буду отыгрывать роль покалечившейся падением с лестницы до последнего больного ребёнка в этой хибаре.

— Что? — переспросил мужчина.

— Сначала лекарь осмотрит и вылечит детей, а потом меня. — кивнула и поспешила проморгать слёзы. Мне здесь, судя по всему, предстояло ещё долго лежать, поэтому ни к чему было нюни распускать.