– Генри, – прошептала Ника и обернулась к острову. Она погасила внезапный порыв бросить подругу и бежать к нему, чтобы объясниться. Надо успеть вернуться в Москву, чтобы не стать подследственной. Но даже тогда наверняка её попросят не покидать страну. Сколько это может занять времени? Недели? Месяцы? Годы? Будет ли он здесь, когда она сможет вырваться? Конечно, нет. Но она найдёт способ связаться с ним. Должна! Просто чтобы он не чувствовал, что она предала его, не пояснив причины своего исчезновения.

Она проглотила комок в горле и стряхнула слёзы обиды. Развернулась к лодке, где ждали только её, и шагнула на борт.

Полу Гитису не понравился голос Генри, когда тот позвонил и сказал, что возвращается.

Прошло две недели, и он надеялся, что его друг вернётся прежним, каким был до аварии. Но судя по тому, что он услышал в трубке, дело обстояло хуже, чем до того, как Генри уехал.

– Я буду рад видеть тебя, – сказал Пол. – Не бронируй номер, приезжай сразу ко мне. Джоанна не будет против.

Его жена и правда всегда была рада Войту. Она даже придерживала гостевую спальню для него, зная об их долгих полуночных посиделках с Полом. И в этот раз, стоя рядом с мужем, она подслушала их разговор и, вздохнув, сказала:

– Пойду достану свежее бельё.

– Он с псом, – прикрыв телефон рукой, шепнул Пол. Джоанна закатила глаза.

– И полотенца, – пробормотала она, удаляясь.

На следующий день Генри явился к ним на порог. Когда Пол открыл дверь, он с трудом узнал своего друга. Войт осунулся, под глазами пролегли тени, он был беспокоен и нервозен.

– Решил всё же отпустить бороду? – спросил Гитис. Было очевидно, что с тех пор как Генри уехал, он не брал в руки бритву и, кажется, не менял одежду несколько дней. Его пёс выглядел под стать хозяину. На дворе было сухо, но Тед умудрился где-то измазаться в грязи. Пол отправил их обоих в душ, а сам принялся оттирать грязные следы с паркета, боясь недовольства Джоанн.

После душа Генри переоделся в чистое, причесал отросшие волосы, но бриться не решился. Подбородок чесался, но ему теперь было наплевать на внешний вид, которым он ещё недавно зарабатывал себе популярность. Пол проводил его в свой кабинет и прикрыл от посторонних дверь, оставив за порогом пса, которого, к общей радости, тут же оккупировали его младшие дети.

Генри сел в одно из кресел, опустив голову. На фоне комнаты, отделанной деревом, он терялся, сливаясь с интерьером. Плечи поникли, он старался не смотреть в глаза Полу. И когда заговорил, голос его был сиплым.

– Я знаю, что то, что я тебе сейчас скажу, сильно тебя расстроит. Но я долго думал и принял решение.

Пол уже знал, что услышит. Он провёл все дни в ожидании этого разговора и, судя по состоянию Генри, его худшие опасения сбывались.

– Я больше не хочу сниматься, – Войт взглянул на друга взглядом, не терпящим возражений. – Я разрываю контракт со студией.

Да, это было ожидаемо, но Пол до последнего надеялся услышать что-то более обнадёживающее. Гитис подскочил с места:

– Он подписан ещё шесть месяцев назад. Съёмки через три. Ты из ума выжил? Я молчу уже про отступные.

– Было бы лучше, если бы я решил это за пару дней до съёмок? За три месяца они найдут мне замену. Я хорошо всё обдумал и не хочу с тобой препираться. Скажешь, возникли непредвиденные обстоятельства. Болезнь, депрессия. Придумаешь что-нибудь, – отмахнулся Генри. – В такой ситуации как у меня это более чем очевидно.

– Как я понимаю, от рекламных проектов ты тоже отказываешься, – ответом было молчание. – Обсуждению подлежит?