«Организация заказных убийств» … «подозреваемая в соучастии» …

Ника почти не слышала Анну. Её голову будто окутала вата, сквозь которую пробивался голос её подруги, в ушах стучала кровь, а комната начала кружиться.

– Ника! Ника! – Анна снова схватила её за плечи. – Слышишь ты меня? Не отмоешься ведь.

– Нет… нет, он меня к своим делам и близко не подпускал, – тихо произнесла Ника.

– Хорошо, – Анна чуть успокоилась, но тут же строгим голосом, который отрабатывала на должности юриста, произнесла, – У тебя уже двадцать пять минут. Нас у пирса ждёт человек, который меня привёз. Пакуй свой чемодан, а сувениры купим в аэропорту.

Ника медленно поднялась, вынула из-под кровати чемодан и почти не глядя начала закидывать в него свою одежду. Анна подскочила к ней, помогая собраться.

– Кстати, миленько у тебя здесь, – она обвела комнату взглядом. – Гляжу, начала опять рисовать. Это хорошо, это правильно. Вот засадим этого козла, через суд тогда разводиться не понадобиться. Станешь свободной женщиной, снова вернёшься к любимой работе и… ты чего?

Ника застыла над чемоданом с перекошенным лицом. Из её глаз текли настоящие ручьи слёз. Она сама не понимала, что происходит с ней. Она ненавидела Влада. Он лишил её всего, что она любила – работы, общества друзей, свободы… ребёнка. Она бы многое отдала, только чтобы увидеть его за решёткой. Но сейчас на неё нахлынули воспоминания совершенно иного толка. Она вдруг вспомнила как он был внимателен к ней, нежен. Сейчас в голову лезли только приятные воспоминания – их свидания, признания в любви, свадьба… Она даже не думала, что такие ещё остались, ведь последние полтора года Влад вызывал в ней только страх. И сейчас это разрывало её пополам.

– Аня, его правда посадят? – пропищала Ника, хватаясь за грудь. – Я не смогу… как же? Ведь…

– Тебе что, жалко его? Ника, ты в своём уме? – Анна уже почти кричала. – Да я видела тебя затравленную как мышь, боящуюся в его присутствии что-то сказать. Видела твои синяки. И тебе его жалко? Пожалей себя, дурёха. Ты станешь свободна, начнёшь с чистого листа, закопаешь прошлое глубоко-глубоко. Вернёшь свою жизнь, Ника! Свою!

Видя бесполезность нынешнего состояния подруги, Анна управилась с вещами сама, затолкав в чемодан всё, что показалось ей нужным. Паспорт, телефон и оставшиеся деньги, она сложила в рюкзак и навесила его на Нику, которая пребывала в каком-то трансе.

– Так, свитера эти оставим, они тебе не понадобятся. Ну, рисунки, думаю, тоже. Ты себе ещё накалякаешь. Поживёшь у меня пока. Мы с Павлом сделали паузу, он уехал к маман в Питер, так что никто нам мешать не будет. Слышишь ты меня? Ты где? –  Анна помахала перед застывшим лицом Ники руками. – Соберись, дурёха. Ты мне сейчас ой как нужна.

Ника встрепенулась как ото сна:

– Что значит «сделали паузу»? Вы разошлись? – она зацепилась за эту внезапную новость как за соломинку, чтобы отвлечь себя от мыслей, толкавших её к обрыву отчаяния.

Анна подхватила чемодан и подтолкнув Нику к двери сказала:

– По дороге расскажу. А сейчас выметаемся.

На пирсе их действительно ждал человек – старый рыбак, которого Ника уже видела в городке. Он на ломанном английском спросил, всё ли хорошо, а Анна ему ответила уже на норвежском. Нику пронзило холодом, когда она услышала английскую речь. Второпях, находясь в шоковом состоянии, она даже не подумала о Генри. Он ведь даже не знает, что она уезжает! В её хижине было полно бумаги, на которой можно было оставить записку, хотя бы написать «прощай». Она сейчас уедет, а он даже не узнает, что стало причиной её быстрого бегства. Ни номера телефона, ни адреса – она не оставит после себя ничего.