Никогда такие не нравились.

И волосы её эти сырущие стекают по плечам, якобы скрывая от меня что-то. Цвет интересный… корни темнее, а сами бывшие "локоны" бирюзовые с серым отливом. Ей нормально так? Она кто? Сколько ей лет? Восемнадцать? Старше? Насколько старше? Кто вообще после двадцати красит так... эндэш, Таймурад.

Смотрю на красивые чуть опухшие губы, поднимаюсь к аккуратному шмыгающему носику. Глаза, кажется, серые. Но та их постоянно закрывает, пытаясь выровнять скомканный танец грудной клетки. Реснички - не поймёшь, может и ламинированные. Её не назовёшь красоткой, но что-то в ней точно есть. Что-то чарующее и абсолютно далёкое для меня. Я такое никогда не пойму...

И кажется, что она выше, чем люблю. Тогда зачем разглядываю? Ради чего? Поблагодарить и смотаться, пока не начала раскручивать меня на бабки, можно и без запоминания её интересных черт.

Ага... только для начала надо хоть кого-то дождаться. Потому отстраняюсь на сырущую спинку и закрываю глаза, сцепляя руки на до сих пор потряхивающихся коленях.

В этой тишине помимо нашего дыхания и тихого стука мотора наконец раздаются звуки приближения скорой. Девочка рядом слишком шумно выдыхает, будто только этого и ждала, ногами находит свои рокерские ботинки и резко выхватывает с моих ног плед, заставляя снова посмотреть на неё... Я мог бы так заснуть, возможно. Или уже сплю на той шайтан-глубине, окончательно утонув? Такое невозможно. Просто противоестественно... Я тяжелее неё раза в два, она меня даже сдвинуть с места не сможет, верно?

Не смотря на меня, укутывает свои острые плечики, в очередной раз шмыгает носиком и так же бодро выходит из машины, лишь бы со мной здесь не находиться, похоже.

Я возвращаю по-прежнему сырую футболку на положенное место, морщусь от пробирающего озноба и просто дышу ровнее, ожидая, когда здесь кто-то покажется. Следом за скорой спешат спасатели, паркуясь от нас неподалёку.

Замечаю в зеркало, как эта русалочка им что-то жестикулирует. Заболеет же, глупая.

Спустя пару моих сжиманий костяшками у дверцы этой машины замирает дядечка-доктор.

— Молодой человек! - Стучит в стекло и продолжает на мой кивок. - Пройдёмте в машину к нам!

Приоткрываю, запуская в тёплый салон ледяной воздух.

— Надо в больницу?

— Ну конечно, вы чудом же живы остались! Знаете, лёгкие не сразу…

Не хочу слушать.

Просто выхожу, смотря, как этой Русалочке улыбается какой-то парень, совершенно не спешащий ко мне. Он кто вообще? Спасатель? Всех спас? Молодец такой? Огибаю русский автопром и забираюсь в кабину скорой. Врач залазит следом, пока я киваю, кажется, медсестре, уже что-то здесь записывающей. Миленькая такая, как раз больше похожая на то, что я обычно потребляю, если не учитывать состояние и количество потраченных на их красоту нулей.

Пуховик расстегнут, под ним халатик с едва застегнувшимися пуговками на полной груди. И личико такое - наивно очаровательное. Как обычно.

— Ваши Фамилия Имя Отчество и дата рождения, - говорит она, чуть смутившись.

— Амиров Таймурад Каримович. Двадцать первое февраля девяносто шестого.

Рядом мужик тихо шепчет:

— Тот самый Амиров!?

Хмыкаю...

— Тот самый Амиров.

— Ой, папка твой рассердится, люлей пропишет! Ты машину утопил, да?

“Папка”? Он кто такой, чтобы так фамильярно ко мне или к моему отцу?

— Вы не перегибаете? Хотите получить нынче премию, помолчите.

Девочка напротив кусает губу и по-сучьи невинно улыбается. Смеш-но. Мужчина же цокает и отводит взгляд, тут же приступая к своим обязанностям.

— Так, ладно… Отогрелся уже?