— Имеешь, — подтвердил он с каменным лицом, — так даже лучше… Маш, нам серьезно поговорить.

Стало сразу как-то холодно, она даже плечами передёрнула. Нехорошее предчувствие опалило спину ледяным дыханием, вызвав мурашки на коже. Слишком серьезным был любимый человек, слишком отстраненным. Внешняя холодность Донского пробудила в ней потребность растопить ту броню, которой мужчина окружил себя, вернуть привычную одобрительную улыбку на его уста.

— Лер, может отложим разговоры? — девушка прижалась к нему всем телом и ловко рукой пробралась под мужскую рубашку. — Хотя бы ненадолго? Я соскучилась… Очень…

Встав на носочки, Воронцова проложила цепочку поцелуев вверх по шее, а потом потянулась к губам. Сначала Донской не отвечал, сопротивлялся взаимному влечению, но девушка чувствовала, что он не так равнодушен, как хочет казаться, и удвоила свои усилия. Словно гибкая лиана обвилась вокруг Лера она, не оставляя даже малейшего расстояния между ними.

— Это важный разговор, — судя по сбившему дыханию и затуманенному взгляду, Мария была близка к цели. Валерий уже плохо контролировал себя и поплыл. Между ними всегда была слишком сильная химия, которая напрочь сносила крышу и не оставляла шансов обоим. Обычно Лер просто соблазнял её, когда хотел прекратить спор. Если словесно они не могли договориться, то достигали консенсуса уже их тела, что полностью устраивало Донского. Теперь они поменялись местами, и уже Маша использовала тягу между ними, чтобы погасить потенциальный спор. Страсть — обоюдоострое оружие.

— Настолько важный, что не может подождать полчаса? — легко поинтересовалась она, легонько куснув его за мочку уха, и едва сдержать торжествующий смешок — мужчина не смог сдержать дрожь после её манипуляций.

— Маша, не надо, — почти простонал Донской, поймав её ладошку, расстегивающую пуговицы на его рубашке. Грудь его тяжело вздымалась, дыхание тяжелое. Сам весь напряжен. Воронцова не понимала, почему он сдерживается.

— Почему? Ты же хочешь меня, — прошептала ему в губы Мария, — я же вижу.

Мужчина стиснул зубы, закрыл глаза и откинул голову назад, словно пытаясь отстраниться от неё, что не могло не вызвать у Маши уже вполне обоснованные опасения. Лер никогда не отказывался от секса с ней, никогда не сдерживался. Так что случилось? Не успела Воронцова осмыслить его нестандартное поведение и испугаться, как Донской резко открыл глаза и посмотрел на неё. В этом взгляде пылали дикость и какая-то обреченность.

— К черту всё, — прохрипел он, сдаваясь, и прижал любовницу к противоположной стене, отчаянно целуя её губы. Впрочем, на поцелуй сие действие мало походило, Лер словно бы поглощал, чуть покусывал, но Мария не была против. В душе она праздновала маленькую победу, доказавшую, что Валерий также, как она, не может сопротивляться чувствам.

Валерий зарылся рукой в волосы на затылке и притянул её к себе ещё ближе, жесты выдавали поспешность, какую-то нетерпеливость. Он жадно выпивал остатки её кислорода, не давая ни единой возможности отстраниться, будто бы Маша хотела куда-то от него уйти… И снова в голове всё поплыло, колени привычно потеряли твердость, а внизу живота расцвел огненный цветок. Только на Донского так остро реагировало её тело. Только он мог пробудить в ней скрытую сексуальность и чувственность.

Заворожил. Заколдовал. Приручил. Она уже и не помнила, как это быть без него. Её первый. Любимый. Единственный. Но Маша не смела произносить вслух эти слова, просто тихо постанывала в такт бешено стучащему сердце, которое вот-вот грозило взорваться от испытываемых ею чувств и желаний. Стоило Леру коснуться её, и мозг отказывался работать. Снова она тонула в океане страсти, отдавая ему всю себя.