— Почему? — только один вопрос. Она имела права знать, почему Валерий её бросает, даже если правда причинит ещё большую боль. Ей это нужно. Для чего? Для того, чтобы понять? Или для того, чтобы окончательно разочароваться? Маша не знала точного ответа на вопрос, просто понимала, что ей нужна правда.

— Я женюсь, — простой ответ заставил её съежится от боли.

Вновь затошнило, Воронцова лбом уткнулась в колени. Всё-таки слезы потекли по щекам. Она не хотела плакать, не хотела демонстрировать насколько болезненно для неё происходящее, но Маше было слишком больно, чтобы удержать эту горечь в себе. Трудно держать себя в руках, когда тебе в спину всадил нож самый близкий тебе человек. Трудно сдерживать крик, когда у тебя кровоточит открытая рана. Мария доверяла ему, а он… Всё-таки правы были кумушки в офисе, которые в деталях разбирали личную жизнь Донского. Пусть в их словах было много лжи и додумок, но главное они уловили точно — Валерий привык к женскому вниманию и беззастенчиво пользовался им. Вот и ей попользовался.

Черт, что так тошно и мерзко-то так?

— У тебя есть невеста? — голос её сухой и безжизненный, как пожухлые листья поздней осенью. — Кто она? Я её знаю?

Зачем ей все эти подробности, ведь главное Маша для себя вынесла? Словно мазохистка Воронцова продолжала разговор, хотя нужно было просто выставить предателя вон. Хотя по сути квартира принадлежит ему, и Маша даже не имеет права выставить мужчину за дверь. Скорее всего именно Воронцова в ближайшее время окажется в состоянии поиска нового местожительства. Даже если Донской её и не выставит из своей квартиры, продолжать жить здесь Маша просто не сможет.

— Ты её не знаешь, — ответ принес хоть немного облегчения. Мысль о том, что кто-то из знакомых столь быстро заменил её в постели Лера была просто невыносима. — Её зовут Марина Туманова. Мы знакомы с самого детства. Наши семьи дружат и являются деловыми партнерами.

Значит подруга детства. Мило. Очень мило. Соперница начала обретать вполне реальные очертания, и первые штрихи Маше категорически не нравились.

Эта Марина ровня ему, из его круга общения. Наверняка, красивая, богатая и образованная. Её не стыдно пригласить в театр на открытие сезона, на громкую премьеру какого-нибудь фильма или к губернатору на очередной прием. Они с Валерием конечно выходили в люди, рестораны, клубы, кинотеатры, но эти выходы максимально удалены от светского общества, в котором обычно вращался Донской. Когда Мария заявила, что хочет сохранить их отношения в тайне, он поспешно согласился. Тогда девушка подумала, что он уважает её мнение, ведь Воронцовой не хотелось прослыть женщиной, которая построила карьеру через постель. Теперь же его поведение виделось в совершенно другом свете.

— Как долго длятся ваши отношения? — спросила Маша через силу. Ей претила мысль, что Лер спал сразу с ними двумя. Мысль о том, что он после своей невесты шел к ней, вызывала тошноту.

— Отношений как таковых нет, есть договоренность. Наши семьи лет десять назад договорились, что мы с Мариной поженимся, — в его словах эмоций вообще не было, словно о погоде говорил, — мы с ней противиться не стали, сейчас пришло время выполнить договоренность.

Воронцова растерянно посмотрела на Донского. Неужели в современном цивилизованном мире до сих пор практикуют договорные браки? Для неё всё это звучало странно, инородно, а вот для Лера похоже это в порядке вещей.

— А как же… любовь? — прозвучало совсем жалко, и Мария ненавидела себя за эту слабость. Она чувствовала себя маленьким несмышлёнышем рядом хладнокровным хищным зверем. Сейчас особенно сильно было видно, как по-разному они видели мир.