— Вот именно из-за вашей так называемой работы я и уезжаю… Назар, я больше так не могу. Мне тяжело каждый раз думать, что с тобой может что-то случиться. Вздрагивать от телефонного звонка или стука в дверь. Слышать, как соседи за глаза называют тебя уголовником и рассуждают о том, как скоро ты сядешь в тюрьму или тебя убьют в перестрелке, — плача навзрыд, пыталась она объяснить мне то, что я и так знал.

— Мам, со мной ничего не случиться. Ты должна мне верить, —присев на корточки и положив голову на колени плачущей матери, я пытался её убедить в том, что всё будет хорошо.

— Я столько лет просила тебя бросить всё это, но ты не слышишь меня. Ну зачем тебе это всё?

— Я не знаю, как ответить на твой вопрос… Ответа попросту нет.

— Надеюсь, ты поймёшь, что грязные деньги не принесут тебе счастья и это случиться до того, как пройдёт тот момент, когда можно что-то изменить, — гладя меня по голове, как когда-то в детстве, говорила мать.

— Я не смогу тебя переубедить?

— Нет, я давно всё решила, — заключила она.

— Ты скажешь, куда едешь?

— Конечно. Ты ведь мой единственный сын, — с невыносимой болью в голосе произнесла она.

— Я обязательно навещу тебя.

— Я буду рада… Но хочу попросить тебя приехать ко мне только тогда, когда завяжешь с криминалом. Его в моей жизни было слишком много, и я не хочу больше пересекаться с этой чернотой.

— Мам…

— Назар, я не изменю своего решения, как бы больно мне не было. Твоего отца убили бандюги. Старший брат был одним из них, а теперь лежит в сырой земле. Я не хочу, чтобы и мой младший сын погиб из-за криминала. Поэтому, я прошу, не приезжай ко мне, пока не завяжешь со всем этим.

— Я тебя услышал…

— Я люблю тебя, сынок, — сказала она, перед тем, как взяла небольшую сумку с вещами и перешагнула порог квартиры, в которой прошли лучшие моменты моей жизни.

6. Глава 6

2007 год.

Я никогда не считала себя какой-то особенной. Просто девочка–сиротка. Одна из многих. Белые длинные волосы, бледная, почти прозрачная кожа через которую виднелись венки и сосуды. Ничего необычного за исключением глаз. Они огромные. На пол лица.

Скромная, непримечательная, молчаливая. Я старалась сидеть как мышка в норке и не высовываться наружу. По неведомой мне причине я стала куклой для битья среди детей в нашем детском доме. Хотя, думаю, дело в моём характере. Мягкая, как пластилин, я позволяю окружающим лепить из меня всё что они хотели лишь бы меня не трогали. Не били…

Побои стали обыденностью. Озлобленные на весь мир подростки выливали свою злость именно на меня. А я терпела. Терпела, чтобы эти экзекуции проходили, как можно быстрее.

Желание обрести семью у меня не было таким ярко выраженным, как у других детей. Думаю, что моё подсознание так распорядилось из-за пережитого ужаса в раннем детстве. Я не помню событий тех дней, но иногда мне снится тёмное, полуразваленное здание, где повсюду валяются бутылки и шприцы. Меня когда-то нашли в таком месте. Одна не самая приятная воспитательница в порыве своего обыденного гнева кричала мне что лучше б я сдохла в том бараке в котором меня нашли. Раньше я обижалась, но к своим шестнадцати годам научилась пропускать этот поток яда мимо ушей. То, что обо мне говорят больше меня не цепляет. Мне необходимо просто пережить эти два года и не умереть от побоев, чтобы выбраться из этой дыры.

— Эй, уродка, а ты что это тут прячешься? Думала мы тебя не найдём? — послышался крик двух ребят от которых я чаще всего получала тумаков. Чёрт, нужно было прятаться в другой части двора. Не думала, что они захотят устроить показательную казнь в день приезда инвесторов.