Успокоиться? Даже не прикрывая глаз, я видела издевательски замедленные картины кошмара. Дергающийся в улыбке уголок губ. Красные брызги на ботинках. Искривленное хищной жаждой лицо. Злобный оскал.

И поверженного папу… в ногах у вампира.

Эрик чиркнул жезлом по пряжке ремня, и по коридору побежал призванный световой шар. Фирменно-багровый, траурный. Красные отсветы заплясали на стенах, отбились от сводчатых потолков, очерчивая глубину нашего падения.

Паника ритмично била в грудь, заставляя делать судорожные вдохи. Мысли рассыпались в кучу.

Это я виновата, я… Я предала род, я полюбила, я добровольно вручила себя древнему вампиру, как сладкий приз в противоестественной войне. А Эрик потерял контроль. Обезумел, отбросил и совесть, и жалость. Та, другая половина, хищная, эгоистичная, бездушная и жестокая, пробудилась в нем и потребовала возмездия.

Папа провоцировал. Насмешливо, грубо. Его гадкие речи я не забыла, но оправдать не получалось. Пока – нет. И не факт, что поможет время.

Валенвайд не желал свободы. Валенвайд желал отмщения и крови Ланге.

– Только вас, куколка. Я желаю только вас, – шептал он, забираясь в уши лживым хрипом. В нем чудились страх и вина. – Все будет так… Я сделаю, чтобы было так. Обещаю.

Если бы он желал меня, то позволил бы отцу жить. Пройти тропой правосудия и понести справедливое наказание. Не заставлял бы меня смотреть на то, чего я забыть не в силах.

– Забудешь, – пообещал тихо, согревая дыханием пульсирующий от шока висок.

Я мечтала забиться в сырой угол этого подземелья, но от запаха Эрика и от голоса Эрика некуда было бежать. Он находился всюду во влажной полутьме и ориентировался намного лучше меня.

– Вы не сможете все вернуть, – прошептала я обреченно, чувствуя, как одна за другой отмирают эмоции. Новорожденное тепло убегало, пряталось под складками порванной юбки, оставляя оцепенение и ужас.

Наплевав на сопротивление, Валенвайд сгреб меня в твердые объятия и прижал к себе. Усмирял собой грохочущее сердце и ноги, норовящие сбежать.

– Смогу. Это просто сон, ягодка, дурной сон, – убеждал Эрик, зарываясь носом мне в волосы. – Ты заснешь, отдохнешь, а когда проснешься, все будет правильно. Ты со мной, я с тобой…

– И это нужно?..

«Обоим?»

– Очень нужно, – простонал он глухо, надсадно. – Ты же видела. Ты помнишь, как я с тобой уязвим.

Его шепот баюкал, но паника не желала сдаваться и отступать. А Эрик продолжал чертить борозды на моей спине, разминать пальцами мышцы.

– Зачем вы меня похитили? Почему сбежали от стражи?

– Потому что не могу потерять тебя сейчас, – признался он, сжимая пальцами затылок. Будто хотел шею свернуть или позвонок переломить.

Я не понимала, что с ним творится. Эрик казался то бредящим, то душевно хворым. Будто страх потери обострил чувства, сорвал предохранители.

Где этот страх был раньше, когда клыки впивались в папину шею и разбивали все хрупкое на осколки?

– Идем, куколка. Идем, – Эрик потащил меня по сырому подземелью вперед и вверх. Туда, где по стенам бледными полосами разбегался свет.

– Где мы? – сощурилась, мечтая вернуться в темный угол.

– В одном из мест, накрепко вплетенных в мою судьбу. Кровью и болью, – неохотно прошептал Эрик, уволакивая меня дальше от подвала. – Это наша крепость. Здесь нам не помешают.

Сумрачный, измотанный слезами разум едва шевелился. Крепость? Откуда у нас крепость?

Между нами все было хрупким и ненадежным, как танец лепестков на ветру. Оно не успело окрепнуть. И несколько минут назад разбилось на осколки. Навечно.

– Бывшее гнездо арканов славно защищено. Лукас на совесть укрепил новое логово, а Блэр добавил высших плетений… Морф не пройдет, ламбикур не почует ауры, – бормотал магистр, вбивая ботинки в ступени. – Обычным телепортом сюда не попасть.