Катерина как могла успокоила женщину и вернулась в контору с твердым намерением узнать фамилию господина следователя, который приходил разузнать про зеркальце княгини Белозерской. Серафима Ивановна, внимательно выслушав новости о пропаже продавщицы, презрительно поджала губы, но фамилию следователя и адрес, по которому его можно найти, сказала, царственно указав девушке подбородком на рабочее место.

Весь рабочий день обдумывая ситуацию и так и этак, Катерина не находила другого выхода, как пойти и рассказать о том, что видела в зеркале и кольце, при этом попросив оказать помощь в поиске подруги. Потому что Катя была убеждена: Соня не могла ни с кем "загулять", а значит, с ней случилось что-то дурное.

Вечером, выйдя из конторы, девушка отправилась прямиком в управление, намереваясь попросить помощи у Льва Георгиевича – того самого господина следователя, который даже не соизволил представиться при встрече. Замерев на секунду перед парадной жандармерии, Катя решительно потянула на себя тяжёлую дверь и чуть было не слетела со ступенек, так резко дверь толкнули изнутри.

– Прошу прощения, – недовольным тоном, коим не извиняются, а обычно облаивают, произнес высокий и носатый господин сыщик.

«На ловца и зверь бежит», – обрадовалась Катерина и тут же затараторила:

– Вечер добрый, Лев Георгиевич. Вы меня наверное не помните, вы приходили в контору Маберже с зеркальцем, расспрашивали про княгиню Белозерскую. Мне есть, что вам рассказать, – проговорила девушка и тише добавила: – И нужна ваша помощь.

Мужчина втянул воздух, скривился и, развернувшись к своему спутнику, распорядился:

– Иван, поезжай без меня.

Молодой парень, названный Иваном, с интересом уставился на Катю, подмигнул ей правым глазом, кивнул Льву и, быстро скатившись со ступенек, влился в толпу.

Тяжело вздохнув, Лев Георгиевич без видимых усилий распахнул дверь, с которой Катя так долго сражалась, и жестом пригласил внутрь. В таких учреждениях девушке ещё не приходилось бывать, она с интересом осматривала беленые стены и колченогие стулья, пока шагала по длинному коридору, стараясь не отставать от мужчины, который и не думал сбавлять шаг. Возле коричневой двери в самом конце коридора он затормозил и всё же сообразил пропустить девушку вперёд, проявляя воспитанность.

В кабинете Катя стушевалась, заметно занервничала, в её голове мелькнула шальная мысль сбежать.

– Присаживайтесь, – тихо сказал мужчина, махнув на стул возле заваленного бумагами стола. Сказал-то он тихо, но так властно, почти как Серафима, что Катя вздрогнула и подчинилась. – Рассказывайте.

Девушка полдня готовила речь, проговаривая про себя слова и предложения, а тут замерла в испуге и уставилась на Льва Георгиевича большими орехово-карими глазами. Мужчина прищурился как от узнавания девицы, нахмурился, пытаясь понять, откуда это чувство. Катя испугалась ещё больше и, заикаясь, начала невпопад объясняться:

– Соня пропала, села в карету и не приехала, а Марии Михайловне сказали, что загуляла. А она же не кошка, а я видела её в карете. И в зеркале видела, а ранее в кольце…

– Стоп, – так же тихо и веско произнес Лев Георгиевич. – Начнем с начала. Имя, фамилия.

– Чья? – замерев на стуле, переспросила Катя.

Шумно втянув воздух и так же шумно выдохнув, Лев Георгиевич повторил:

– Ваше имя.

– Екатерина, – тихо прошептала девушка, уже сто раз пожалев, что пришла, и готовая соскочить со стула в любой момент.

– Хорошо. Мы встречались в конторе ювелира Густава Маберже в апреле, и вы подтвердили, что зеркальце, которое я предъявил вам, намедни купила княгиня Белозерская. Так?