—  Да ничего,  —  улыбнулась Лида и тряхнула кудрями. Она была такой славной, хорошенькой, будто героиня романтической мелодрамы. Не роковая блондинка, как Гелла.  —  Сын клёвый… всем желаю сыновьёв,  —  хихикнула она.  —  Егор в восторге. 

 —  О, скорая приехала,  —  кивнул на двери Лев.

 —  Блин, пойду их к другому выходу разверну. Не скучай,  —  Лида потянулась за своей шубкой, висящей на гостевой вешалке, и побежала на улицу, а Лев продолжил пить свой чай.

16. Шестнадцать злобных докториц

 —  Так, ещё раз. Тест положительный?

 —  Да. Т-три,  —  от холода меня стало трясти, и теперь голос звучал неуверенно, с перебоями. 

 —  Последняя менструация?

 —  П-пятнадцатого ав-августа…

 —  Да не тряситесь вы!

Легко говорить! 

Я тут лежу без трусов на ледяной кушетке с аппаратом УЗИ в одном месте, как курочка на вертеле, на меня гавкают со всех сторон не делай то, не делай это, да ещё и не трясись! Медицина, мать её, во всей красе.

 —  Это что выходит… сегодня третье… четырнадцать дней задержки?.. Ну уже должны всё увидеть,  —  пробормотала себе под нос дежурная узистка и продолжила всматриваться в экран.  —  Кулаки под задницу.

 —  Что?  —  я стала мотать головой в панике, не понимая о чем речь.

  —  Что смотрим? Кулаки под задницу! Не вижу я ничего. Посмотрим трубы. 

  —  И…  —  у меня был миллион вопросов, но я не знала, как и с чего начать. 

  —  Так! Поменьше болтаем,  —  рявкнула узистка и закатила глаза, будто я сама должна понимать, что такое трубы и почему для этого нужны кулаки. 

 Меня продолжали изучать, а я уже и не знала, что делать: плакать или орать тут на всех. 

  —  Да не трясись ты! Ноги расслабь! Я что с вами тут бороться должна? 

 Хотелось взвыть. 

  —  Я ничего не вижу!  —  объявила узистка, и у меня что-то внутри невольно заворочалось. 

Не радостно. 

 Стоящий рядом врач покачал головой, словно я виновата в том, что узистка ничего не видит. 

  —  Одевайтесь,  —  велела врач и просто вышла из кабинета. 

Ну да, я будто и правда ее разочаровала. 

На секунду стало стыдно, что я такая неумеха, пришла, а ребёнка взять с собой забыла! 

А голову ты не забыла? 

Даже одевалась в итоге под хмурым осуждающим взглядом узистки. И ещё казалось, что по коридорам к кабинету дежурного врача иду как сквозь толпу судей, хоть в сущности никого там не было. 

  —  Так, ну что,  —  акушерка сложила руки на столе, а я так и осталась топтаться, не до конца понимая, можно ли уже садиться.  —  Что стоим?  —  она обернулась на меня и вздёрнула тонко выщипанные брови. 

 Всё вокруг казалось таким серым, даже эта женщина, у которой и волосы, и брови, и глаза — всё отдавало сталью, ну мне так по крайней мере казалось.

Я села сбоку от её стола, причём никакого стула там не было, просто обитая дермантином или вроде того, кушетка. Рыжая и холодная. 

Всё в больнице было холодным, будто специально, чтобы ещё больше усугубить и без того безрадостное настроение. 

А ещё весь персонал нарочито занимался своими делами. Так, одна из женщин, что до этого крутилась в приёмной, встала с кряхтением и небрежно бросила: “Ой, я чаю пойду попью!”,

 —  Ага, иди, Люб Санна,  —  ответила врач, подтягивая к себе записи обо мне. 

Это “...я пойду…”, звучало, будто я пришла в чужой дом со своими проблемами. 

 —  Так… ну ребёнка мы не видим. 

 —  И куда он делся?..  —  осторожно спросила я.

 —  А я откуда могу знать? Это у вас надо спросить! У нас всё всегда на месте, это у вас всё всегда рассасывается. 

Я так широко раскрыла глаза, что почувствовала, вот-вот пересохнут.