— Слушаюсь, Ваша светлость, — девушка метнулась в соседнюю комнату.

— А вы приготовьте фиолетовое платье с белым кружевом на лифе.

— Но оно слишком тёмное для утра. Мы приготовили для вас лимонное.

Я чуть поморщилась. И никакое оно не лимонное, а цвета вялого салата, и такой неприглядный оттенок коже придаёт, что придётся наносить пудру в несколько слоёв, чтобы скрыть всё это безобразие. То, которое я попросила, действительно больше походило на вечерний туалет, но в час объявления помолвки я должна выглядеть просто сногсшибательно! И я не виновата, что единственное невечернее бальное платье именно такого оттенка — тёмно-фиолетового, что невероятно мне идёт и красиво оттеняет глаза, делая их глубокими и загадочными.

Я замерла у двери, ведущей в обеденную залу, не решаясь приоткрыть её и явиться на свет публике. Волнение захватило, лишив способности двигаться, и я было хотела развернуться, как вдруг увидела идущую в мою сторону Викторию.

Как всегда идеальна — белоснежные волосы убраны в высокую причёску, лёгкий макияж подчёркивает красоту и свежесть лица, а светло-розовое платье великолепно сидит на фигуре. В свои двадцать пять она выглядела максимум на двадцать, и на одну секунду я почувствовала себя рядом с ней не такой… притягательной. Она обладала той самой холодной красотой, когда хочется любоваться предметом обожания, боясь даже притронуться к нему.

— Подвинься, сестрёнка, — в её тоне было столько пренебрежения, что я сделала всё ровно наоборот — полностью перекрыла ей путь и первой вошла в уже заполненный людьми зал.

Мы расселись на свои места: она — по левую руку от отца, я же затерялась в толпе фрейлин её величества. За столько лет затворничества я привыкла к подобному пренебрежению и с затаённой грустью ждала, когда же оно наконец закончится. Поэтому, усевшись на любезно отодвинутый прислугой стул, приготовилась слушать, что же скажет король.

— Сегодняшний день принёс много радости в наш дом! — он закашлялся и, сделав глоток воды, продолжил: — Рад сообщить вам…

2. Глава 2

Виталина

Я уже приготовилась принимать поздравления, когда внезапно осознала, о чём говорит отец, а мать во всём с ним соглашается.

— Столь долгожданная нами помолвка между герцогом Годериком Ротфортским и Викторией Девонширской официально была заключена сегодняшним утром.

Зал разразился овациями, а я сидела белее мела и не смела поднять глаза на поднявшихся со своих мест виновников торжества. Сестра сияла, бросая на всех по очереди торжествующий и высокомерный взгляд. Когда же очередь дошла до меня, я увидела в нём столько презрения и злобы, что их с лихвой хватило бы на целое поселение демонов. Годерик же — тот самый, между прочим, Годерик, что вчера так яростно целовал меня — сейчас светился от счастья, глядя на свою будущую жену.

От всего этого мне стало так мерзко и тошно, что я, извинившись и сославшись на плохое самочувствие, выбежала из зала. Разумеется, не выбежала, а спокойно вышла, задрав подбородок и держа спину идеально прямой, но в коридоре всё же дала себе волю и ускорила шаг, постепенно переходя на бег.

Каково же было удивление, когда за открытой дверью комнаты меня встретили собранные чемоданы и одна единственная служанка, ожидающая моего возвращения.

— Разве я отдавала распоряжение? Раскладывай обратно! — я было направилась в сторону ванной комнаты, чтобы наконец-таки дать волю слезам и излить своему отражению всё, что накопилось за сегодняшнее утро, как меня остановил еле слышный и дрожащий голос девушки:

— Её величество приказала их собрать, Ваша светлость. Я не могу ослушаться её приказа. А ещё она просила передать вам, что карета, чтобы доставить вас в поместье тётушки, уже готова и ждёт.