– Это неважно, потому что касается только меня, – шепчу, глядя в глаза оборотня.

А двуликий вдруг успокаивается и растягивает губы в широкой улыбке.

– Я дам тебе время, Солана, чтобы ко мне привыкнуть. Но не отступлюсь. Ты будешь моей, запомни это.

– Нет!

– Да!

Скрещиваем взгляды. Не прогнусь, пусть и не рассчитывает.

– Мархов, ты перепутал домик охраны с владениями альфы? – спокойный, но пробирающий до костей холодной яростью голос Торова, обрушивается на Йена мощной ударной волной.

Я не просто ощущаю ее, а вижу, как сгибается помощник Цефа под тяжелым, как бетонная плита, взглядом вошедшего. Как дергается его кадык, как сдувается его тело, как голова послушно вжимается в плечи.

– Э-э, б-бета Торов, я просто проголодался, вот решил заскочить и перекусить.

– Запасы в гостевом доме более чем полны. Сам утром всё проверял. Или, Мархов, тебе посуда в этом доме больше нравится? Тут фарфор тоньше или ножи острее и лучше режут мясо? – то, что Джек издевается, дураку понятно.

Йен не дурак. Происходящее его злит, но и то, что нарушил озвученные заранее требования, о которых, к слову, я была не в курсе, понимает.

– Прошу прощения, бета, – склоняет он голову, признавая вину, – подобного больше не повторится.

– В этом будь уверен, Мархов, – в отличие от оборотня стаи моего отца заместитель моего деда сглаживать ситуацию не спешит. – Ты, посторонний мужик, вошел в дом, где находятся три девушки, перенесшие тяжелые потрясения. Каким местом, идиот, ты думал? Дам тебе совет: помолись матери-Луне, за свою удачу, что встретить тебе довелось лишь Солану. Если бы сюда спустилась Лина, сам альфа Джейкоб разорвал бы тебя на части без выяснения причин. Понимаешь меня?

– Д-да.

– А теперь исчезни, и чтобы духу твоего тут не было, – чем тише говорит Джек, тем сильнее прогибается Мархов.

Его страх впитываю, даже отвернувшись. Не люблю наблюдать за распеканием других, пусть и заслуженным. Я согласна с каждым словом истинного. Человечка после той охоты, в которой их с Жани сделали дичью, очень боится посторонних. Дедуля, как может, пытается ей помочь, но тут нужно время. И все это понимают. А Йен нарушил правила, а значит, понесет наказание.

– Завтра утром его ноги уже тут не будет, не переживай, – произносит негромко Торов, когда мы остаемся только вдвоем.

Джек останавливается у меня за спиной. Он не касается, но стоит очень близко. Я чувствую жар его тела, биение его сердца, аромат кедра и мускатного шалфея. Я чувствую его желание дотронуться до меня и боязнь быть отвергнутым, его жгучую потребность склониться ниже, коснуться кончиком носа впадинки у меня за ухом и сделать жадный глоток воздуха, и параллельно с этим внутренние оковы, заставляющие стоять на месте.

– Обними меня, – прошу тихонько, когда потребность прижаться к любимому побеждает желание казаться такой же сильной, как и он.

– Прости меня, маленькая, – выдыхает он в макушку и прижимается к ней губами. Крепкие руки аккуратно обнимают мои плечи, скрещиваются на животе и притягивают с горячей груди.

Отклоняюсь назад, опускаю затылок Джеку на плечо и прикрываю глаза. Я дома, в самых надежных руках в мире.

Сколько стоим в тишине, не знаю. Да и неважно это совсем, потому что мы вместе, мы рядом, и мне обалденно хорошо.

– Всё будет хорошо, Джек, всё будет хорошо, – шепчу еле слышно, зная, что он меня поймет. Так же, как я поняла, за что он извинялся. За то, что слышал наш разговор с Йеном, но не смог в открытую признать себя моим истинным.

Как бы не было тяжело на душе, понимаю, что таким поступком он меня все равно защищает.