Новое пристанище сыщика, милый домик с палисадником, располагалось в четверти часа бодрой ходьбы от остановки омнибуса. К его облегчению, особняк стоял далеко от крикетного стадиона, который по выходным осаждали толпы болельщиков.

В отличие от Блумсбери, здешние места еще не потеряли сельской прелести. В пабе «Звезда», куда Сабуров заглядывал за пинтой стаута, по дубовым доскам пола еще разбрасывали приятно пахнущие опилки.

Максим Михайлович немного скучал по суете лондонского центра, однако садик, полный сирени и роз и отдельная комната для картотеки перевешивали, по его мнению, преимущества жизни в сердце столицы.

Садом Сабуров занимался сам и сам же готовил себе завтраки. Обедал он обычно с клиентами или в клубе, а на ужин пробавлялся ирландским содовым хлебом и французским сыром, который, несмотря на войну на континенте, исправно поставляли в Британию.

Сабуров радовался тому, что доктор Якоби благополучно пребывает в Гарварде. Судя по всему, немцы собирались осаждать Париж и он сомневался, что в нынешней ситуации французы приветили бы фрейлейн Амалию, о которой Максим Михайлович исправно старался забыть.

– Лучше подумай о леди Хелен, – велел он себе, ожидая пока Тоби обнюхает очередной гранитный столбик. – Хотя ясно, что она пригласила меня на прогулку с целями, не имеющими романтической подоплеки.

По словам леди Хелен, ее отец, которого в газетах называли наследником Фарадея, вплотную подошел к созданию настоящей коммерческой лампы накаливания.

– Я связана обещанием папе и не могу раскрыть вам технические подробности, – извинилась девушка, – однако для окончательной модели лампы нужен вольфрам, за которым папа хочет поехать в Шотландию.

Сабуров подлил ей чая.

– Я не слышал, чтобы в Шотландии добывали вольфрам.

Леди Хелен помялась.

– Это новая шахта, на которой еще не начались разработки. Какой-то американский миллионер купил остров с развалинами замка в шотландском высокогорье.

– К земле прилагался заброшенный золотой прииск, – продолжила девушка. – Золота миллионер не нашел, но отыскал источники вольфрама, а это редкий металл.

Беспокоясь за отца, леди Хелен попросила Сабурова сопровождать сэра Огилви в Шотландию. Лампы накаливания пока не заинтересовали военное ведомство.

– Иначе он получил бы охрану от ведомства мистера Брауна, – Сабуров толкнул калитку, – и мои услуги не понадобились бы.

Взобравшись на ступеньки, Тоби заплясал у лазоревой двери с бронзовой табличкой «М. Гренвилл, эсквайр». Стараниями мистера Брауна у Сабурова появился приходящий уборщик, молчаливый парень с флотской развалочкой, который драил комнаты, словно корабль Адмиралтейства. Мистер Дигби оставлял ключ от дома под глиняным вазоном с отцветающими розами.

Пропустив Тоби вперед, Сабуров поднял с ковра письма второй почты. Кроме афишек бакалейщиков и счета от обувщика, почта Ее Величества доставила на Гроув-Энд еще одну весточку.

– Отправленную из Шотландии, – пробормотал Сабуров, разглядывая элегантный почерк на дорогом конверте ручной работы.

По рекомендации того же мистера Брауна, Максим Михайлович обзавелся и личным врачом, принимающим в уважаемой практике на Финсбери-сквер. Доктор Беннет, специалист по болезням легких, пока не видел ничего подозрительного в здоровье Сабурова, однако неустанно напоминал ему об опасности ночных бдений.

– Кто рано встает, тому Бог подает, мистер Гренвилл, – замечал врач. – Мой батюшка, служитель Божий, отходил ко сну с закатом, поднимался перед рассветом и дожил до восьмидесяти восьми лет.

Сомневаясь, что у него впереди столько же, Сабуров все же надеялся дотянуть до нового века.