На подносе лежал, переливаясь алым и синим, амулет консервирующей магии. Каликс решил, что за полчаса, что он будет мыться, чары не успеют напитать еду горечью, и забрался в большую деревянную лохань, куда служки натаскали воды. Еще два ведра они оставили рядом — чтобы сполоснуться в конце. Хозяйка принесла большое полотенце и крохотный кусок мыла. Каликс взял его, понюхал: судя по тонкому аромату, работа мастеров Зунзудáка, и за такой кусочек на рынках Джингхарина просят серебряную монету, не меньше. Каликс опустил руку с мылом под воду, зачерпнул и принялся за мытье головы.

Гордыня — тяжкий грех, и своими волосами цвета утреннего золотого неба Каликс не то чтобы гордился… Но считал, что, родись он девушкой, они были бы главным его украшением. К счастью, стрижка была той редкой частью жизни, которую Орден никак не регулировал, а потому Каликс стригся лишь чуть короче плеч. Длинная челка добавляла хлопот, но зато делала его узнаваемым для всех и каждого, кто имел честь знать в лицо членов королевской свиты.

Мыло и впрямь стоило серебряной монеты. На волосах мгновенно образовалась пышная шапка нежной пены. Каликс как следует помассировал кожу головы и принялся намыливать лицо, шею, плечи. Глаза пришлось закрыть, но делу это не слишком мешало. Намылившись до пояса сверху, Каликс нырнул с головой. Лохань была маловата, и пришлось выставить наружу колени, но тем не менее ополоснуться удалось. Покончив с этим, Каликс поднялся на ноги и остатком мыла отдраил нижнюю половину тела, не пропустив ни единого участка.

И уже потом, чистый, сытый и сомлевший в тепле, он вытянулся на мягкой перине и подумал, что, может быть, не так плохо все и обернулось. Королева, конечно, похотливая сучка — сейчас, вдали от замковых стен, можно было хотя бы мысленно назвать вещи своими именами, — но вырваться на некоторое время из оков Ордена, возможно, было даже приятно.

2. Глава 2

Выспался Кáликс отлично, впрочем, как и всегда. Человека, чьи помыслы чисты, тело не отягощено излишне плотным ужином, а разум правильно организован, не мучают кошмары.

Он проснулся, едва забрезжил рассвет. Поднялся, вознес приветственную молитву, совершил обряд пробуждения и почувствовал себя готовым к продолжению путешествия.

К сожалению, весь мир за пределами Ордена был ленив — это Кáликс уже успел усвоить. Несмотря на уже вполне отчетливые лучи солнца в небе, ни в таверне, ни на конюшне не нашлось ни одного человека, способного помочь ему с латами. Оставив пока что панцирь доспеха в комнате, Кáликс, не желая терять времени, вывел своего коня и не без труда надел на него седло — обычно этим занимались специально обученные люди, и особой сноровки в этом деле у него не было. Следом нужно было как-то нацепить броню, но та оказалась непомерно тяжелой и большой. Каликс все равно попытался, мгновенно взмокнув до корней волос.

Кажется, остановившись на ночлег сегодня вечером, он вынужден будет отдать вещи в стирку. Или раздобыть очищающий амулет. Каликс терпеть не мог им пользоваться: ткань становилась колючей, и все тело потом нещадно зудело.

Су… недобродетельная все-таки женщина, эта Королева. Если бы не она, Каликс бы сейчас оттачивал мастерство владения мечом, а не стоял посреди двора, весь красный от натуги и наверняка пропахший потом.

— Алéм там? — раздалось за спиной, и Каликс резко обернулся.

Незнакомец стоял в дверях конюшни, кажется, уже довольно давно. Он кивнул на лошадиную броню и насмешливо повторил:

— Алéм там?

— Да-да, очень смешно, — устало огрызнулся Каликс. — Хочешь — сам попробуй, может, и мне весело станет.