— Да. Хотим вам помочь. Есть же у вас колдун, воевода бывший? — сказал Мирон.

— Ох! Вы прямо как в воду глядите! И как вовремя приехали, — довольно вымолвил боярин. — Только вчера у меня хлебопашцы были. Всю душу мне вымотали. Заладили, что колдун этот им рожь губит, и все! И так каждый год!

— Вот про него, колдуна, я и говорю, — кивнул Мирон.

— Может, вы голодны? — предложил Адашев. — Пройдите в трапезную горницу. Отобедаем. А там и поговорим за чарочкою.

С сердца боярина упал тяжелый груз, ибо с перепугу он подумал, что опричники приехали его арестовать. А они, оказывается, по душу колдуна явились, который уже который год наводил страх на всю округу. Это весьма обрадовало боярина, и он почти час сидел за дубовым столом, заставленным щами, соленьями и булками, и все пытался налить молодым людям некоего заморского вина, чтобы порадовать и задобрить их.

— Не пьем мы вина, благодарствуем, Федор Григорьевич, — уже в пятый раз повторил твердо Мирон, наливая себе в деревянную чарку холодного квасу из глиняной расписной крынки. Сабуров прекрасно знал, что после вина сознание и дух его помутнеют, и он не сможет мыслить разумно. А им еще колдуна искать надобно было. — Вы лучше расскажите нам про колдуна вашего. Знаем мы, что он воеводою раньше был, да его и разжаловали за казнокрадство.

— Так и есть, — кивнул Адашев, подливая себе вина, и добавил: — Давно это было, почитай, уж сто лет минуло.

— Как сто лет? — опешил Василий.

— И этот воевода до сих пор жив? Сколько ж ему лет? — поддержал брата Мирон.

— Явно больше сотни, — тихо сказал боярин, словно боясь своих слов. — Я еще мальчонкой был, а его уж колдуном звали, и жил он на отшибе в доме с черными ставнями. А теперь мне уж шестьдесят минуло. А этот колдун все не помрет. Явно водится с темными силами. Не может простой человек столько жить.

— Расскажите подробно, что еще знаете о нем? — попросил Мирон.

— Еще в том веке, при царе Иване III, его поймали за то, что он царскую казну воровал, да и плетьми высекли и язык отрезали. Потом, правда, выпустили из застенка, но он уж более на службу царскую не вернулся. Жил один, бобылем на окраине. А потом вообще исчез из города. А сейчас один раз в неделю появляется у купца Шелякина и заказывает у него снедь всякую для пропитания. А еще говорят, что он поля с зерном портит. То зерно, что растет на западных полях, какой год засеваем, а оно то под солнцем сгорит, то водой его затопит. Явно колдовство черное. Люди сказывают, именно там колдун обитает. Только жилища его никто не видел. А еще на этих полях иногда крестьяне пропадают. Никто их найти не может, ни живыми, ни мертвыми. Может, на них колдун порчу наводит и в свое логово утаскивает?

— Так арестуйте колдуна этого, за чем же дело стало? — предложил Василий.

— Не могу.

— Отчего же? — удивился Мирон.

— Опасаюсь я, — опять тихо и боязливо произнес Адашев. — Он того наместника, который ему язык отрезал, проклял! И семья-то наместника потом вся сгинула. Кто сам помер, кого убили. Все за десять лет померли. У нас в посаде все об этом знают. Вот я и боюсь. А вдруг он порчу и на мое семейство наведет? А у меня семеро ребятишек.

— Что за бред? Пошлите туда солдат, и дело с концом, — не выдержал старший Сабуров.

— Ага, пошли! Все боятся, и никто туда идти не желает. Проклятья боятся! — объяснил боярин.

— Да, тяжело тут у вас, — подытожил речь боярина Василий.

— И где живет этот колдун? — спросил Мирон, не опасаясь каких-то колдовских проклятий, ибо от старца Невзора, который обучал их бороться с потусторонней нечистью, он знал несколько обережных заговоров, чтобы защитить себя от темных посылов нечисти.