Другого выхода не было, и, когда весь отряд перед рассветом тайком покинул городок, отправившись занимать наблюдательные пункты, откуда можно видеть концлагерь, Канунников вместе с Романчуком отправились на опушку – извлекать из тайника рацию. Они присели за кустами неподалеку от тайника передохнуть и дождаться первых лучей солнца, чтобы найти замаскированный тайник. Сашка не удержался и заговорил о том, о чем думал все эти дни.

– Петр Васильевич, немцы вроде успокоились. Я думаю, что можно снова попробовать устроить диверсию на железной дороге. Наш «башмак» лежит без дела, а мог бы помочь…

– Нет, Саша, рано! – решительно ответил капитан. И ответил он так быстро, как будто читал мысли своего молодого помощника или сам думал о диверсии много раз.

– Почему рано? – удивился такому ответу лейтенант. – В каком это смысле?

– Саша, потому что мы наладили связь с командованием Красной армии и теперь как бы мы одно из его подразделений, хоть и в тылу врага. И нам надо выполнять приказ. А он был простым: наблюдать, собирать сведения и ждать связного. И только после этого мы сможем воевать как положено, выполняя приказы командования, а не так, как нам с тобой шлея под хвост попадет. Единое командование Красной армией – это понимать надо, ты же сам командир! На нас там, может, рассчитывают, а мы тут отсебятиной будем заниматься.

Канунников открыл было рот, но не произнес ни слова, сделав вид, что согласен со старшим по званию. Он, конечно, понял Романчука, тот говорил правильные вещи. Но от Сашки не ускользнуло и другое: он видел, как у капитана все внутри загорелось, когда приказ по радио совпал с его личными желаниями, с желанием остаться здесь и искать дочь. А если бы не совпало? А если бы по радио строгий генеральский голос приказал пробиваться любой ценой на восток, на соединение с частями Красной армии? Как бы тогда поступил капитан? Отказался бы выполнять приказ?

Сашка опустил голову, пряча хмурое лицо. Он понял, что Романчук сломался. Сейчас для капитана не существовало ничего больше, кроме близких, и ради них он готов был и приказ не выполнить. «А как бы ты сам на его месте поступил? – спросил себя Канунников. И он не смог ответить. – Но я им жизнью обязан, ребята тоже! Мы вместе столько всего пережили. И что, бросить товарища в беде? Своего советского человека вдали от Родины оставить, если прикажут? Нет, не прикажут, – понял Сашка. – Не смогут там приказать вот так. Понимают, что все не так просто. Могут предложить выбираться на восток, а могут… Ведь в училище преподаватели об этом тоже говорили, это же часть тактики – разведка в тылу врага, глубокая разведка… Как бы я сам поступил, если бы сидел в штабе? А я бы предложил бойцам за линией фронта: если можете, если чувствуете в себе силы, то оставайтесь там и ведите разведку, совершайте диверсии, громите врага в тылу, и этим вы окажете большую помощь армии».

– Петр Васильевич! – Сашка от волнения не справился с голосом, сжав локоть старшего товарища в предрассветных сумерках.

– Ты чего? – удивился капитан.

– Я хотел сказать, что рад воевать вместе с вами, с Елизаветой, Игорем, ребятами. У нас обязательно все получится, иначе… иначе и жить не стоит. Я хочу, чтобы вы знали, что я с вами, что мне вы можете доверять как командиру Красной армии.

– Ладно тебе, ты что! – рассмеялся Романчук, но Сашка почувствовал, что это горячее признание тронуло товарища до глубины души.

Наконец небо посветлело, и партизаны двинулись вперед. Теперь они безошибочно определили, где лежала завернутая в брезент рация, присыпанная песком и старой хвоей. Убравшись подальше в лес вместе со своим ценным грузом, партизаны перевели дух. В назначенное время они снова включили рацию и стали слушать эфир на нужной частоте. Монотонный женский голос без устали повторял, что командир отряда, который выйдет на связь, должен в указанное время передать в эфир, что они на месте, и слушать приказ. Никаких длинных переговоров, которые могли бы позволить немцам запеленговать выход в эфир рации в своем тылу. Немцы не знали частоты и времени выхода в эфир, поэтому не могли помешать контакту, не могли перехватить радиограмму. Командиру группы приказано было выйти навстречу со связным от подполья, которая состоится через три дня, во время обеденной службы в парке возле часовни святого Якова.