– Постой, брат, куда… – Он попытался обернуться, но кусок стали больно ударил между лопаток.

– Не слышал, что ли? – зло отрезал лейтенант. – Хватит за нашими спинами отсиживаться! Мы немца гоним, а они спирт жрут! Ловко устроились! Нет, не хочешь воевать – к стенке!

– Да ты что, чокнулся? Где комиссар?!

Они проходили через заполненные штабным людом сени, и выкрик был услышан.

– В чем дело? – поднял голову небритый, взлохмаченный человек в шинели без знаков различия. – Я комиссар. Кто вы такой?

Старик сбивчиво рассказал свою историю и спросил, кому он может пожаловаться на самоуправство комдива.

Комиссар выслушал его внимательно и вроде бы с сочувствием, даже иногда согласно кивал головой, но в конце отвел взгляд.

– Кому тут жаловаться?.. Здесь самый главный начальник – командир дивизии. Если он сказал: расстрелять, значит, расстреляют…

– Точно! – подтвердил пригожий лейтенант, который не спрятал наган в кобуру, а только опустил ствол к полу. – Сейчас построим комендантский взвод, и готово!

– Что же делать? – отупело спросил Старик.

– Выполнять приказ! – Комиссар пригладил волосы. – Занять Светловск, проявить мужество и героизм, одним словом, искупить вину!

Через тридцать минут десять оставшихся в строю бойцов специальной группы в кузове полуторки второй ударной дивизии ехали освобождать от фашистов город Светловск. Раненых Старик на свой страх и риск отпустил, решив, что вряд ли они сыграют решающую роль в разгроме неизвестного по численности немецкого гарнизона. Вместо них группу усилили пожилой рядовой-водитель и принявший командование капитан Петров – тот самый небритый очкарик, который колдовал в штабе над картой.

Перед выездом их энергично напутствовал комиссар:

– Самое главное – решительность и смелость! Не давайте им опомниться! С ходу врывайтесь в город, фашисты не выдерживают внезапного напора! Закрепитесь – дадите сигнал зеленой ракетой.

Грузовик довольно ходко шел по укатанному снегу. Дорога имела вполне мирный, довоенный вид, на развилке аккуратный указатель сообщал: «Светловск – 6 км».

Проехали небольшой хуторок. Несколько женщин заполошно выскочили на дорогу:

– Куда, там немцы, вертайтесь назад!

Одна, размахивая руками, побежала следом, истошно крича:

– Нельзя, немцы! Немцы в Светловске!

На подъезде к городу их обстреляли из миномета. Видно, дорога была хорошо пристреляна – столбы разрывов встали перед самым капотом, звякнуло стекло, кто-то вскрикнул. Водитель резко вывернул руль, полуторка вылетела на обочину и застряла в сугробе. Все залегли в редком кустарнике. Капитан Петров был ранен в руку. Смеркалось. Больше в них не стреляли.

Когда стемнело, Петров передал командование Старику:

– Я ранен, пойду в санбат. Вот ракетница с зеленой ракетой. Когда закрепитесь в городе, дадите сигнал.

Петров отвернулся и выругался.

– А я что? – спросил водитель. – Я без машины чего? Может, мне тоже вертаться? За подкреплением, а?

– Давай, отец, возвращайся, – разрешил Старик.

Группа лежала в снегу еще минут десять. К Старику подобрался Гром со своим вечным вопросом:

– Ну, чего делать будем?

– Выполнять свое задание. – Старик потер снегом начавшее терять чувствительность лицо. – Только теперь нам надо опасаться и своих. Попадемся – расстреляют за дезертирство и неисполнение приказа.

В эту ночь группа наконец перешла линию фронта.

Две недели они, по выражению Старика, «шкодили» на дорогах: подрывали машины, обстреливали пешие колонны, минировали транспортные развязки. Как ни странно, на вражеской территории группа потерь не понесла: немцы боялись углубляться в лес и не организовывали серьезных погонь.