— Ива, — до меня доносится голос папы.

Оглядываюсь, ищу в себе способность снова улыбаться.

Тетка ведь все знает. Но основной удар приняли на себя родители. У мамы был долгий шок. Она отказывалась верить в случившееся и пыталась жить, будто ничего не произошло. Потом был откат. Страшные истерики по ночам. Крики, лекарства, кардиологи, психологи.

Когда ее отпустило, она решила лепить мою жизнь с нуля. Вся семья сменила фамилию, мы окончательно перебрались в эту квартиру, я пошла в другую школу, художку. Именно мама хотела, чтобы я преподавала, как отец, и могла применять свой талант художницы. Поэтому у меня есть и легенда, и диплом.

Если она узнает, что я служу опером, гоняю на байке, курю и иногда пью что-то крепче кофе, ее сердце может не выдержать. Тринадцать лет назад оно стало сильно барахлить.

— Все хорошо, папа, — делаю пару глотков остывшего чая и беру печенье из вазочки. — Теть Валь, мы с Тагиром сами решим, когда окажемся готовы к детям, — мягко отвечаю тетке.

— Сами они решат! — закатывает она глаза. — Вижу, я как вы сами решаете? Сколько ты с ним встречаешься?

— Почти год, — прикидываю, когда забрала стаффа из питомника.

— Вот! — поднимает указательный палец. — Год, Ива. Целый год. Ни предложения, ни свадьбы. А потом что?

— А потом все будет хорошо, — залпом допиваю остатки чая. — Я никуда не тороплюсь.

— Хоть бы с семьей пришел познакомиться, — продолжает тарахтеть тетя Валя. — Что за мужики пошли!

Папа спасает меня, вспомнив смешной случай с кафедры. Потом они говорят о театре, современном кино. Я киваю и иногда поддакиваю, не слушая и половины беседы.

Домой удается вырваться только к вечеру. Нервы звенят. И, стянув с себя ненавистное платье, я надеваю такие комфортные джинсы с футболкой, кеды, забираю своего «жениха» на поводок и отправляюсь с ним на обещанную пробежку.

Завтра последний этап нашего с Максом батла. Я должна быть в форме. Сегодня обязательно надо выспаться. Как-нибудь. Проиграть нельзя. От этого слишком многое зависит.

16. Глава 16 Максим

Просыпаюсь, как всегда, еще до будильника и нехотя открываю глаза. В голове гудит и неприятно пульсирует. А еще сушняк жуткий. Расплата за вчерашний загул. Что ж. Справедливо. Оглядываюсь в поисках воды, но внезапно понимаю, что не дома. Что еще за херня?

Меня словно ледяной водой окатывает. Падаю на подушку и силюсь вспомнить, где вчера куролесил. На кой-то хер ехал к Иванне, но слава богу не пошел. Поступил, как малолетний придурок у подъезда: позалипал на окна и свалил. Куда?

С кухни доносится характерный шум посуды. Кто-то готовит. Кажется, знаю, где я, и от этого хочется втащить себе. Растираю физиономию ладонями и морщусь. Блядь, больно! На скуле ссадина до сих пор ощущается, и губа разбита. Вот же два дебила! А все Машка, идиотка малолетняя. Найду — выпорю!

За стеной слышатся мягкие шаги. Прикрываю глаза как раз в тот момент, когда дверь открывается, и стараюсь дышать ровнее.

— Не придуривайся, я знаю, что ты не спишь. — Насмешливый голос Елены разливается по комнате.

Ну пиздец. Спалился. Скрываться дальше не имеет смысла. Сажусь на постели и смотрю на Лену, ожидая списка претензий. Но она на удивление спокойна. Протягивает мне бокал с шипящим напитком.

— Сильно я вчера накосорезил? — осторожно уточняю и залпом осушаю бокал.

— Накушался знатно и спать завалился, — смеется она и небрежно касается моей скулы. — Кто тебя так?

— Да, ничего интересного, — отмахиваюсь небрежно.

Не рассказывать же о вчерашних приключениях. Тем более мы не настолько близки, чтобы делиться личным. А Машка все же та часть моей жизни, о которой мало кто знает.