Накинув на плечи тонкий халат, завязываю его на талии и сажусь за стол, усыпанный карандашами. Беру чистый лист, делаю первые штрихи, еще не зная, что выйдет в конце.

Парк без названия, просто фантазия. Высокие тополя, дорожка, пара скамеек. И по дорожке идет мужчина. Спиной ко мне. Хотела лицо, напрягалась, вспоминала, пыталась зацепиться за конкретный образ. Ничего. Снова лишь пугающий силуэт с уродливыми руками и слишком большой тенью, упавшей ему же под ноги. А второй тенью я рисую силуэт поменьше, с длинными косами и почему-то одним бантом.

Долго смотрю на то, что получилось. Оглядываюсь. За окном светает.

— Пошли завтракать? — зову Тагира.

Ему два раза предлагать не надо. Он несется вперед меня, опять не рассчитав свои габариты на повороте и вписавшись в дверь ванной. Смеюсь над ним. Балбес. Никак не привыкнет к тому, что уже большой.

Садится посреди кухни и смотрит на меня как ни в чем не бывало.

Насыпаю ему корм. Себе делаю крепкий кофе и пару бутербродов с творожным сыром и свежим огурцом.

— Мне придется уйти, — говорю Тагиру, — но вечером, обещаю, мы с тобой обязательно побегаем.

А пока мне пора собираться к родителям. Еще одна пытка, которую надо пережить. Долго вожусь, перебирая свой немногочисленный гардероб. Переодеваюсь. Потом еще раз и еще, выискивая наиболее комфортный для себя вариант, но при этом подходящий для визита домой.

Смотрю на себя в большое зеркало, расположенное на стене в прихожей. Медленно веду расческой по волосам, пытаясь привыкнуть к морально тяжелому образу. Джинсы и короткая косуха сменились длинным платьем мягкого кремового цвета в словно выбитый на ткани мелкий цветок. Длинный полупрозрачный рукав заканчивается резинкой на запястьях. Круглое целомудренное декольте подчеркивается шнурком, завязанным на аккуратный бантик. Ткань свободно лежит на талии, лишь подчеркивая силуэт, и струится вниз свободной юбкой в пол.

Никакой косметики, никаких украшений. Если бы не мать и явившаяся в гости тетя Валя, не стала бы надевать платье, но семья многого обо мне не знает. Так всем будет лучше.

Нервно подергав себя за бантик на груди и подумав, а не надеть ли мне брюки прямо под платье, отметаю эту мысль и перестаю пялиться в зеркало на картинку, которую хочется стереть одним взмахом руки.

Капаю немного легких духов на запястья. Растираю, подношу к носу, вдыхая любимый водный аромат. Хоть что-то в этом образе будет настоящим.

И обувь. Конечно же, обувь. Плоская подошва, закрытый нос, чтобы в случае чего было удобно бежать или обороняться.

Подол юбки касается пола в подъезде. Приподнимаю легкую ткань и спускаюсь к такси. Грустно смотрю на припаркованный у подъезда байк, пока он не скрывается из виду. Заламывая пальцы, пытаюсь прикинуть сценарий сегодняшнего дня, чтобы нигде не проколоться.

— Я работаю в частной художественной школе. Преподаю детям дошкольного и школьного возраста, — проговариваю себе под нос.

— Что? — спрашивает таксист, сворачивая во двор, где я жила ровно до того дня, как мне исполнилось восемнадцать.

На следующий же день, после дня рождения съехала от родителей и тайно поступила в Академию МВД.

— Нет, ничего, — качаю головой. — Вот этот подъезд, — указываю мужчине.

Он останавливается. Благодарно киваю и, придерживая платье, выхожу на улицу. Еще один вдох. Поднимаю взгляд, пробегаясь по этажам. Побеленные стены с бирюзовыми фрагментами, всегда чистые, светлые подъезды с цветами на подоконниках. Квартиры в этих домах когда-то давали научным и культурным работникам. Моим родителям она перешла от бабушки. Я проводила здесь каникулы, а потом ее сдавали квартирантам.