– Что значит – вовремя? Случилось что-то? – вопросы летят ровным тоном.

– Можно и так сказать, – со вздохом отвечаю, опустошаю стакан и встаю с дивана. – Встретимся на месте, – бросаю и отключаюсь.

Шагаю к выходу, но торможу в коридоре, смотрю на дверь Каролины и какого-то хрена думаю, каково ей сейчас. Уверен, лежит, свернувшись в комок, и ревёт. И виноват только я! В данной ситуации нельзя больше никого винить, тем более её. Это я не разобрался, не задавал вопросов, просто взял. Да, она не сопротивлялась, но, чёрт возьми, чтобы я сделал, если бы кто-то так поступил с моей дочерью? Руки, ноги бы оторвал, член бы отрезал и сожрать заставил, а потом ещё и закопал бы заживо.

Но у неё никого нет. Нет человека, который смог бы её защитить. Тем человеком был я, но я не защитил. От самого себя.

– Твою же мать! – мотаю головой и, схватив пальто, спешным шагом выхожу из квартиры. – Присматривать и в случае чего звонить. Всё ясно? – приказываю охранникам у дверей.

– Более чем, – кивают те, и я ухожу.

Минут через сорок моя машина подъезжает к даче Агафонова. Во дворе уже припаркован автомобиль Сени, а рядом курят его водитель и двое охранников. Собственно, почти что у каждой тачки стоят здоровые вооружённые мужики. Никто из нас не ходит без охраны, такие, как мы, всегда в опасности.

– Правила вы знаете, – бросаю своим и направляюсь в дом, откуда уже доносятся шум голосов и музыка.

Агафонов себе и своим привычкам не изменяет – длинный стол накрыт блюдами из санкционных продуктов, бухло только наше. Точнее, моего производства. Никто не употребляет мою продукцию в таком количестве, как Спартанец, он самый преданный клиент и покупает всегда бочками не только для себя, но и в свои заведения.

– Смольный, – хозяин дома спихивает с колен полуголую девицу и, встав на ноги, направляется ко мне.

– Я давно не Смольный, – сухо проговариваю, снимая пальто.

– Ты всегда им будешь, как бы не старался его спрятать, – смеётся друг и хлопает меня по плечу. – Что с рожей?

– А что с ней? – задаю встречный вопрос.

– Кислая, – отвечает и прищуривается. – Проблемы? Одно слово и…

– Всё нормально, с этим мне самому разбираться, – отмахиваюсь от него.

– Ну хорошо, но если что, ты знаешь – своих мы не бросаем, – серьёзным тоном произносит.

– Знаю, – усмехаюсь и так же хлопаю его по плечу.

– Вот и отлично! Налей себе, девку выбери, а можешь и двух, – бровями играет и сам делает глоток янтарной жидкости.

– Ты мой коньяк льдом портишь? – прищуриваюсь, кивая на стакан в его руке.

– Прости, брат, виноват, – лыбится, пальцы в стакан запускает и вытаскивает кубик льда. – Сюда иди, – пальцем подзывает к себе девку в одних трусах.

Та, словно дрессированная собачка, идёт к нему, тряся голыми силиконовыми сиськами. Невольно вспоминаю двоечку Каролины, и ладони горят, словно я в этот же момент в руках их держу. Год, мать твою! Больше года прошло, а я помню мягкость плоти и твёрдость сосков. Бред какой-то!

– Рот открой, – обращается к девице Агафонов.

Когда та выполняет его «просьбу», он толкает кубик льда ей в рот, добавляя к нему два пальца. Девка давится, на глаза слёзы выступают, но она продолжает сосать пальцы Спартанца. Работа у неё такая – сосать всё, что в рот суют.

– Она сейчас задохнётся, – усмехается подошедший к нам Сеня.

– Она привыкла, – отвечает ему Агафонов, но всё же вытаскивает пальцы изо рта девицы и, шлёпнув её по заднице, отправляет обратно на диван.

– А в честь чего сбор? – интересуюсь я и беру предложенный Сеней коньяк.

– Я выкупил здание в центре, новый ресторан открою, – с гордостью отвечает Агафонов.