– Невинна… – снова задумывается, отвернувшись, после чего резко отпускает меня и отходит на пару шагов, словно от прокажённой. – В свою комнату иди, – тихо приказывает, смотря куда-то в пустоту.

8. Глава 7

Марат

Август 1998

Когда отжал завод по производству алкоголя, не думал, что придётся столько пахать, что свалится такая ответственность. Но жажда денег большая, так что я второй месяц вникаю в документы и всю кухню этого бизнеса. Сложно, если признаться самому себе. Оно и понятно – никаких институтов я не заканчивал, только школу, и сразу по кривой дорожке. Начал с мелкого: колёса иномарок, потом склады с пацанами опустошали, и с каждым разом хотелось большего.

Сеня, друг мой с детства, положил глаз на автосервис в центре, и мы взялись за дело. Сейчас время такое, что особых усилий для этого не надо. Людей нашли, автоматами обзавелись, обчистив оружейный магазин, и зашли в здание сервиса как к себе домой. Работников на мушке держишь, пока двое заходят к главному, и он под дулом пистолета передаёт тебе бизнес. Ну а если не хочет, пристрелил на месте, и всё – ничего даже подписывать не надо. Просто и легко.

Ещё год назад нас никто не знал, мы были мелкими воришками, которых не замечают. А сегодня нас боятся, потому что мы не смотрим по сторонам, не знаем границ, и нам плевать на последствия. Что-то не понравилось – расстрел. Встал у нас на пути – лес, лопата, яма.

А по-другому никак, либо ты – либо тебя.

И мы идём по головам в буквальном смысле этого слова, лишь бы выжить, не прогнуться и не плясать под чью-то дудку. Родителей только жалко, точнее, мать. Как вижу, что плачет, умоляет не заниматься всем этим, так сердце разрывается. Но ещё немного, и я куплю ей огромный дом, машину с водителем дам, осыплю её золотом и драгоценностями. За всё, что она для меня сделала, за тяжёлые годы, когда она корячилась и днём, и ночью, чтобы я с голоду не сдох. Что одевала и обувала, воспитывала получше, чем отец, который свалил от нас.

От мыслей меня отрывают голоса за дверью моего кабинета, уже хватаюсь за рукоятку пистолета, и как только дверь распахивается, направляю ствол ко входу, но в помещение заходит Кузнец с Аксёном.

– Вашу мать! Я вас чуть не пристрелил! – рявкаю я и падаю обратно в кресло.

– Спокойно, Смольный, – посмеиваясь, поднимает руки вверх Кузнец.

Смотрю на своих друзей с прищуром, чуя неладное. У одного в руках бутылка армянского полупустая, у второго такая же, но полная, и глаза блестят у обоих.

– Десять утра, – смотрю на свои часы. – По какому поводу так накидались посреди недели?

– Смольный, – наклоняется Кузнец. – Повод охрененный! – заявляет и с грохотом ставит бутыль на стол.

Спешу убрать разбросанные бумаги, пока мужики мне их не испортили ещё до того, как я вникну в дела завода.

– Лучший за этот год, – поднимает указательный палец вверх Аксён и достаёт из комода три стакана.

– Рынок взяли? – вскидываю вопросительно брови.

– Хрен с ним, с рынком, возьмём в два счёта, – отмахивается Сеня и, схватив Аксёна за шею, треплет по макушке. – Наш богатырь отцом станет, – заявляет с нескрываемой радостью.

– Да ладно? – искренне улыбаюсь я. – Серьёзно? – встаю на ноги и подхожу к другу.

– Да, моя Катька беременна, – кивает, улыбка до ушей, глаза горят.

– Ах ты шустрый какой! – кричу на весь кабинет и, пожав другу руку, притягиваю к себе, обнимаю и по спине хлопаю. – Поздравляю!

– Так, всё! – влезает между нами Кузнец. – Пошли праздновать, я уже позвонил Спартанцу, он стол накроет, – сообщает Сеня.

– Только кабинет закрою, – говорю я, подходя к столу.