Мама стоит у стола вытирает тряпкой чистую тарелку. Отец — у окна. Руки его скрещены на груди. Он смотрит на внутренний двор, словно совсем не замечает моего присутствия.

— Саша, будь с нами честна. Ты встречалась с Богданом? — произносит мама.

Вопрос застает меня врасплох. Наша тайна рушится осколками, осыпается под ноги. Пусть мы и разошлись, но я думала держать её вечно в себе, не желая сообщать родителям о коротком, но таком болезненном романе.

Я не знаю, зачем он им это рассказал, в каком разговоре вообще могла всплыть подобная тема. Но факт остается фактом. Богдан Мельников предал меня ещё раз. Он не смог умолчать о том, что было между нами.

— Это он вам сказал? — сжимаюсь от непонимания и боли.

— Какая разница, он или не он? Важен сам факт, а не детали, — грубый, но размытый ответ отца дает понять, что, возможно, Богдан не проговорился.

Но кто тогда мог рассказать? Его невеста?..

Зачем он говорил ей про наш куцый романчик?

Зачем она нас сдала?..

— Так вы встречались? — повторяет мама.

— Да.

— Просто общались или ты…

Она не заканчивает фразу. Позволяет мне самой додумать любое продолжение, какое будет ближе к правде.

…Спала с ним?

…Обманывала родителей, находясь с ним рядом?

…Скрывала от всего мира ваши отношения?

— Я его любила.

Этот ответ запускает цепную реакцию. Мама роняет тарелку на пол, и та разбивается на осколки. Отец отворачивается от окна, надвигается на меня, словно хочет дать пощечину.

— Любила?! Теперь это так называется?!

— Да, это называется именно так…

— Да как ты могла! — его голос раскатом грома срывает тишину дома. — Как ты могла взять и лечь под первого встречного!

Родители закипают в мгновение ока, и вся их непонятная злость обращена на меня. Отец орет, что знать больше меня не хочет (как, впрочем, и Богдана), мама ходит за ним по пятам и осуждающе качает головой. Как будто не они час назад радовались тому, что Мельников остепенился, не они нахваливали его и желали ему огромного семейного счастья.

Как будто в одночасье из «сына» он превратился в чудовище, с которым я посмела себя связать.

Но я не раздумываю над этим, а просто собираю вещи и уезжаю в пустоту, понимая, что этот семейный ужин запомнится мне на всю жизнь.

4. Глава 4

Сейчас, вынырнув из воспоминаний, я вновь ощущаю себя той, разбитой, сломанной девчонкой, которая стоит в городе с чемоданом и не понимает, куда ей двигаться дальше. Которая знает только названия дорогих ночных клубов и бутиков, но совершенно не понимает, как зарабатывать деньги. Которая не умеет выживать, потому что её такому не учили — а она была слишком глупа, чтобы научиться самой.

Наверное, я не должна была прощать Богдану нашу последнюю встречу. Ритка за это его и возненавидела особенно сильно, её всю колотило, когда я рассказывала про Полину и про заявление Мельникова о женитьбе.

Но что он сделал такого? Привел в дом партнера свою невесту после официального разрыва со мной? Разве это возбраняется? Разве не имел он права похвастаться нормальными отношениями с моим отцом, с которым сдружился? Или что, он должен был щадить мои чувства вечно?

Это же смешно. Он не обещал мне ничего, а я ничего не просила.

Или проблема в том, что Богдан сообщил отцу о наших отношениях? Но я до сих пор не знаю, он ли ему рассказал. Не вижу причин, по которым Богдан во время знакомства родителей со своей невестой мог обмолвиться: «Ой, кстати, мы с вашей дочерью были вместе, правда, недолго. Не беспокойтесь, ничего серьезного, мы просто спали и изредка переписывались».

Может, если бы мы с мамой общались чуть теплее и не конфликтовали из-за любой мелочи, я бы спросила у неё, чем кончился тот вечер. Но не в нынешних реалиях, в которых имя Богдана послужило бы очередным поводом для обид и скандалов. Тем более не сейчас, когда родители отказались платить за мою учебу, и это сделал тот самый Богдан.