Вдруг он охолонул, подумав, что ведёт себя напористо и даже грубо со своей юной невестой, чересчур рьяно переводя в любострастие раздражение, кипевшее внутри. Ему показалось, что Любомира затрепетала от его натиска, напугалась: всё-таки она ещё так неопытна и непривычна к отношениям подобного рода – это была лишь их вторая встреча, продолжившаяся телесной близостью. Он отстранился и посмотрел ей в лицо.

Ощутив заминку, Любомира распахнула очи. Взгляд её был странно неподвижен, будто устремлён внутрь себя. Она крепче сцепила руки на его шее, притянула к себе, вздохнула и нетерпеливо подалась к нему.

«А она отзывчива на ласку, – отвлечённо подумал Свенельд. – Славная невестушка… С какой стороны ни глянь. Прав был князь…» – усмехнулся он про себя и вернулся к прерванному занятию…

Спустя некоторое время, когда Любомира льнула к его боку, постепенно проваливаясь в блаженную дрёму, Свенельд предупредил её:

– Завтра поутру будить не стану. Ты почивай. Без проводов обойдёмся.

– Нет уж, ты буди! Хочу проводить! – встрепенулась княжна и подняла голову.

– Сердце не печаль, да и времени нет на долгие прощанья. До рассвета уйти до́лжно, пока челядь спит. А ты начнёшь меня отвлекать…

– Не начну я тебя отвлекать. Ни на шажочек не подступлюсь…

– Тебе и подступаться не надобно, рядом будешь – знать, станешь отвлекать.

– Ночь едва на убыль пошла… А ты про утро… – смущённо улыбнулась невеста.

– Кто-то там про любящего мужа рассуждал… – поддразнил Свенельд. – Вот так оный себя и ведёт. Свыкайся.

– Свыклась уже… – счастливо выдохнула Любомира. – Равно провожу. Спать не буду нынче… – пробормотала она, склонила голову, скользнула узкой кистью в его ладонь и, вопреки своему намерению, тут же закрыла глаза.

Сморённая любовными утехами, она уснула быстро. Когда дыхание Любомиры стало ровным и глубоким, Свенельд приподнялся на локте и оглядел её. Она спала так самозабвенно и доверчиво, как свойственно спать детям. Он осторожно разжал ладонь и отвёл её руку, бесшумно поднялся с ложа, подобрал с пола и надел порты и рубаху. Нащупал сапоги, натянул их прямо на голые ноги. Остальные свои вещи и перевязь с оружием взял в охапку: снаружи довершит одевание. Склонившись к столику в изголовье ложа, чтобы потушить свечи, Свенельд бросил взгляд на раскинувшуюся на постели княжну. Её рыжие волосы разметались по подушке, ночная сорочица задралась выше колен, открыв пышные белые ноги. Плечи и ключицы у Любомиры были узки, а вот нижняя часть тела – тяжела, ноги – полноваты, хотя благодаря ровным икрам и небольшим ступням выглядели они довольно привлекательно.

Однако Свенельд замешкался не ради того, чтобы услаждать взор разглядыванием Любомиры. Он замер, поражённый мыслью о том, что здесь, в доме Оды, когда-то жила другая дева, ожидавшая свадьбы. Может, даже спала в этой самой опочивальне, точно так же раскинувшись на ложе под покрывалом распущенных волос, гладких, как шёлк, и светлых, будто лён… И ноги у неё были точёные: с тонкими лодыжками, длинными, стройными голенями, округлыми, высокими икрами. Он сумел их разглядеть и во время путешествия из Новгорода в Киев, и потом, на ведьминой поляне… Вот если б ей быть на месте Любомиры… Эта мысль ножом резанула по сердцу. Ему уже никогда не узнать её такой – наивной и трепетной, не ведавшей мужней любви. Неопытная дева, которую когда-то язык не поворачивался назвать княгиней, неуклонно превращалась в волчицу…

Он с трудом отогнал морок, задул свечи и вышел, спустился по лестнице. Пожилая челядинка в сенях осветила его масляной плошкой. Он кивнул ей, она что-то пробурчала в ответ и пошаркала прочь.