– Яко снег… – уныло протянул Вадим Данилыч, глядя на падающие и тут же тающие снежинки.

Однако резон в рассуждениях молодого князя имелся – и впрямь, в ратном деле неожиданность дорогого стоит и может окупить все трудности, связанные с передвижением рати по непролазной грязи, а потому назавтра войско выступило.

План был таков. Для начала предполагалось захватить стоящий на пути к столице Ольгов и родовую вотчину Константина – Ожск, с каковыми, особенно если удастся внезапно подступить к стенам и взять их изгоном[28], проблем не предвиделось. Сами по себе городки были маленькие и особого значения не имели, но, во-первых, у людей под началом Ингваря благодаря этим победам появится чувство уверенности в воинском мастерстве князя, который ими командует, да и в самих себе тоже.

Во-вторых, потери ратников при взятии этих городов, конечно, неизбежны, но зато оставшиеся смогут не только изрядно пополнить запасы, но и улучшить свое вооружение за счет захваченных трофеев. К тому же урон в людях можно было бы восполнить ольговцами и ожцами – навряд ли все горожане смирились с тем, что они ныне попали под власть каина.

В-третьих же, узнав о случившемся, Константин не станет отсиживаться за толстыми бревенчатыми стенами Рязани, а решит непременно выйти в поле, дабы дать бой. Ну а далее все решит божий суд, ибо не должен попустить господь-вседержитель неправды и даровать братоубийце победу.

С этими соображениями, высказанными умудренным опытом Вадимом Даниловичем еще до похода, согласились все принимавшие участие в обсуждении, и Ингварь с легким сердцем порешил, что так тому и быть.

Непредвиденные осложнения начались почти сразу же, едва наспех собранное войско, состоящее из двух тысяч пеших ратников и пятисот всадников, достигло первой своей цели – Ольгова. Поначалу предполагалось взять град изгоном, внезапно, подойдя к нему затемно, но не вышло – ждали их.

Значит, предстояло брать на копье, благо, что и это было предусмотрено. С рассветом Онуфрий, который еще в начале лета сидел в нем воеводой, повел их оглядывать городские укрепления, желая указать, откуда половчее зайти, но и тут вышла промашка. Там, в Переяславле, боярин уверенно говорил, что надо заходить со стороны Оки. Дескать, именно там наиболее обветшалые стены, которые давно нуждаются в ремонте, а одна из башен из-за прогнивших бревен и мягкого грунта и вовсе дала угрожающий крен по направлению к реке.

– Плечиком подпереть, гнилушки и развалятся, – разглагольствовал он, пока они не дошли до нее.

Дальше он уже ничего не говорил, умолк и лишь оторопело взирал на те разительные изменения, которые успели произойти.

Сразу было видно, что конец лета и вся осень не были потрачены людьми князя Константина бесцельно. Сотни мужиков, собранные им с окрестных деревень, навезли земли, заново углубили ров, чуть ли не повсеместно освежили островерхую кровлю над самими стенами, подновили, а кое-где и вовсе заменили старые ветхие ряжи[29], засыпав их утолоченной глиной.

Словом, потрудились на славу.

Результаты этой работы теперь предстали перед Ингварем. Новые, аккуратно подогнанные бревна то тут, то там чуть ли не светились, прочно усевшись среди серых и старых, но тоже прочных дубовых кряжей. Более того, башни были не только отремонтированы, но еще и изрядно надстроены.

– Плечиком, сказываешь? – усмехнулся Кофа, с упреком глядя на Онуфрия. – Можно и плечиком, токмо у нас в дружине Святогоров отродясь не водилось. Рази что тебе самому ее своим плечом подтолкнуть. Как, согласный?