Я выделялся: чисто выбрит, свежая стрижка, совершенно новая форма, на моем новом пистолете все еще сохранилась смазка.

– Добро пожаловать в команду, мы рады что ты у нас есть[10], – сказал он и осклабившись добавил: – Начинай отращивать волосы. Тут не учебка.

Всего в отряде было 15 американцев и 80 афганских ополченцев. Мы были одними из первых, кто занял аэродром Джелалабада. Взлетка все еще была усеяна остовами танков и самолетов российского производства, брошенных невесть когда. Некоторые участки были обложены камнями, окрашенными в красный цвет – это означало минные поля.

Я подумал, что меня разыгрывают, когда парни показали мне мой новый дом, подземную тюрьму, которая когда-то была домом для Аль-Каиды и Талибана. Она была запрятана под старым терминалом. Моя тюремная камера? Построенный из бетона, с облупившейся желтой краской, с хлипкой фанерной дверью. Очаровательный штрих – на стене остались следы когтей. Сколько же народу тут довели до потери рассудка?

Следующие нескольких месяцев я познавал, что значит быть специалистом по разведке. Я отрастил бороду и сменил форму на шальвар-камиз[11] и тюбетейку куфи. Мы мотались по отдаленным деревням, встречались с местными жителями и лидерами племен, одновременно собирая разведданные. Иногда люди не могли отличить нас от местных. Было немного похоже на роль путешественников-первопроходцев эпохи географических открытий. Некоторые районы Афганистана были настолько отрезаны от мира, что люди думали, что тут все еще стоят русские.

В Афганистане я отпраздновал двадцать первый день рождения. Команда праздновала вместе со мной, в мою честь выпили несколько бокалов «почти пива» – безалкогольной бодяги со вкусам «Бадлайта» (употребление спиртного было строго запрещено). У моих сверстников дома, не могло бы уместиться в голове, как можно праздновать совершеннолетие без грандиозной пьянки на всю ночь. Может быть, им лучше и не знать. Наверное, именно затем я и остальные солдаты здесь – чтоб им никогда не пришлось этого узнать.