– Что, напортачили ребята? Жуликами оказались?

– Хуже. Засыпались.

– Та-ак, – озабоченно протянул Шахбазов, – действительно, лучше бы жуликами оказались. – Он вгляделся в снимки внимательнее. – Значит, кукуют голубки в данный момент в капэзэ?

– В СИЗО. Завтра в шестнадцать ноль-ноль их повезут в Бутырку. Они еще не раскололись, – подчеркнул он, – а в Бутырке расколются, там спецы по этой части – крупные. Если не мытьем возьмут, так катаньем. А нам не надо, чтобы эти хлопчики раскололись, – Арнаутов постучал ногтем по одной из фотографий. – Выдать они могут очень многих. В том числе и меня. А это, Армен, сам понимаешь, чем пахнет.

Шахбазов молча наклонил голову. На фотоснимках были изображены два паренька, оба молодые, лет по двадцать. Один – фасонистый, с модной стрижкой и надменным взглядом светлых, широко расставленных глаз, другой попроще, скуластый, похожий на упрямого татарчонка, с плотно сжатым ртом и небольшим костистым подбородком.

– Если вместе с ними я уберу и ментов-перевозчиков, нареканий с твоей стороны не будет?

– Думаю, нарекания будут. Сам понимаешь – не от меня.

– Конечно, я постараюсь, чтобы менты уцелели, но жизнь – штука такая… – Шахбазов рассмеялся, развел руки в стороны, – в ней всякое бывает…

– Перевозить будут, думаю, даже не в «воронке», а в обычном «уазике». Кое-кто из наших друзей, работающих в милиции… – Арнаутов деликатно покашлял в кулак, потом не выдержал и рассмеялся, – в общем, друзья наши постараются, чтобы «воронок» со стальными решетками не пришел в отделение. А раз «воронок» не придет, то лохов этих будут перевозить своими силами. Ах, лохи, лохи… – Старик взглянул на фотоснимки, качнул головой. – Что же вы наделали, лохи? – лицо Арнаутова расстроенно размякло, уголки губ сползли вниз.

Конец ознакомительного фрагмента.