Листочки были желтыми и некрасивыми.

А уж писано на них было…

- Выкинь, - нищий ловко приподнялся и, потянувшись, распрямил ногу. Ишь, затекать стала… может, ему с безногости на падучую перейти? Хотя… падучих народишко боится. Тогда за юродивого? А что, лицо чистенькое, надобно только попоститься, чтоб худоба пришла.

- Куда?

- Куда-нибудь…

…юродивый там или слепой… слепой – тоже неплохо, особенно, коль ослеп, отечеству служа, но главное, что не в Арсиноре. Теперь понятно, за что Басурмана убрали. Он бы с этаким дерьмом связываться не стал бы и другим бы не позволил.

- Дурак ты, - Игнатка носом шмыгнул, соплю подбирая. – Так и будешь до смерти самой туточки сидеть…

Чем плохо-то? Тепло и мухи не больно кусают, хотя нынешним днем они, надобно признать, свирепые вышли…

- …а я вот в люди выбьюсь…

- В петлю ты выбьешься, - нищий покачал головой, уже понимая, что ничего-то он не переменит. Да и надо ли? Коль охота Игнатке зверя коронного за хвост тягать, то и пускай себе. Не понимает, дурья башка, чем подобные игрища чреваты. И видать, прочел Игнатка что-то этакое, понял, если головой косматою тряхнул, оскалился и зашептал быстро так, захлебываясь словами:

- Вот увидишь, скоро все переменится… вона, на этое… именитства велено, чтоб шли на площадь… бочки, небось, выкатят. А в тех бочках…

Нищий попритих, только и Игнатка понял, что лишнего сболтнул.

- Весело будет… - сказал он, листочки раскидывая. И ветер поднял, закружил, понес по-над рыночною площадью. – Только не всем… полыхнет Арсинор, что небо давече.

…и нищий знал, кто будет гореть в том костре.

Только… не маленький уже Игнатка, а он… у него своя дорога, небось, велика империя, хватает в ней жалостливого люда. Правда, сперва надо будет словечко шепнуть одному человеку, который, глядишь, и поблагодарит, если не рублем, то подорожной.

Подорожная даже нужнее.

4. Глава 4

Глава 4

- Стало быть, тезоименитство? – Лешек почесал подбородок, на котором пробилась золотистая щетинка. – Хотя, конечно… он любит пафосность, а более пафосного мероприятия и придумать сложно. Может, отменить?

- А предлог? – Димитрий перебирал бумаги.

Докладные.

Доносы именные и безымянные, порой писаные душевно, но большею частью пустые.

- Батюшка заболел, - Лешек почесал подбородок. – Можно объявить, что вместо празднества будут молебны и все такое…

- Значит, беспорядки устроят в церквах. А их, в отличие от площади, несколько сотен…

- Думаешь…

- Кем бы он ни был, сродственничек твой…

- Не уверен, что родственник.

- Не важно, он слишком долго ждал, готовился, чтобы вот просто так взять и отступить. И да, на площади будут беспорядки… что бы мы ни делали, они будут.

- А что мы, к слову, делаем? – Лешек сел на стол и мотнул ногой. – Если, конечно, это не государственная тайна.

- Отчего же… делаем… вот взять, скажем, вино… стоит оно в Путейных подвалах, где и всегда. Правда, эти бочки придется убрать, и выкатят другие, но о том знать не стоит.

Лешек кивнул, принимая. Подумал.

И сказал:

- Я на них погляжу.

- На которые?

- На все. Если будет отрава, я должен понять, что за она.

А отрава будет, не зря слушок новый появился, что царица-матушка, змеиной страсти полна, желает всех людей православных извести. И для того придумала план прехитрый, но какой – никто не знает. Слух был весьма конкретен, и в то же время расплывчат. Агенты доносили, что на дорогах стало людно. И главное, не то, чтобы паника, отнюдь, скорее город замер, ожидая. А вот чего ждал – поди-ка пойми.

- Магам отпуска даем… тем, что на границе. Там многие служат годами безвыездно.