Вскоре на лестнице послышались шаги, и в комнату зашел Честер:

— Я пришел… — он осекся, увидев, что дочь уже спит.

И как-то сник. Привалился плечом к косяку, потер ладонью лицо, грустно и устало вздохнул. Я наблюдала сквозь неплотно сомкнутые веки, как он подходит ближе, поправляет одеяло и нежно гладит дочь по кудрявой макушке, а потом уходит, тихо прикрыв за собой дверь.

Почему-то стало за них больно, даже всплакнуть захотелось, но вместо этого я пододвинулась ближе к Лилу, а потом и вовсе забралась ей под руку, уткнувшись носом в худенькое плечико, и прикрыла глаза.