– Прошу прощения, нужно ответить.

Я кивнула, а Илья вышел за дверь, уже в коридоре ответив на вызов, и послышался резкий, леденящий душу голос:

– Да? Какого черта? Я же просил меня не беспокоить. Вам что, так трудно обойтись один день без подтирания слюней? Я не так часто прошу не отвлекать меня! – отчитывал кого-то Илья, а я сейчас поняла, что вероятно он не врал, и на работе Рязанов имеет вторую ипостась, которая может мне не понравиться. Вскоре голос удалился, и я перестала различать слова.

Посмотрела на картину у меня в руках и, недолго думая, поставила её на пустующий мольберт. Мои родители заслужили стоять на самом видном месте. Разглядывая какое-то время изображение, невольно отмечала мелкие косяки, неуверенные мазки, а где-то и вовсе откровенную халтуру. Чувствуя внутреннее раздражение нестыковками, взяла в руки кусок грифеля и несколькими штрихами постаралась исправить искажённые черты любимых лиц. Стало лучше, но ненамного: незаконченность и исправления стали раздражать ещё больше. Лихорадочно прошлась взглядом по чертам лиц, моментально добавляя детали, чувствуя, как от резких движений растрепались волосы и стали нещадно лезть в рот и глаза. Раздражённо рыкнула и скрутила на макушке привычный пучок, закрепив его кистью на длинной ручке.

После работа пошла веселее и через какое-то время я взялась за кисти и краски. Словно в трансе я провела какое-то время, которое показалось мне мгновением за привычным делом, мысленно радуясь каждому штриху, который приближал меня к изображению родных и близких. Таких, какими я их запомнила. В желании поскорее увидеться с ними, я перестала обращать внимание на усталость в ногах и руках. Даже на то, что желудок урчит и безнадёжно испорченное платье.

Очнулась только тогда, когда в очередной раз выпала кисть из онемевших пальцев. Посмотрела на улицу, отметив, что уже глубокая ночь. С нарастающей паникой вспомнила, что вообще-то в квартире была не одна, а Илья наверняка обиделся и уехал, когда я забила на него.

Тяжело вздохнула, вытащила из волос кисточку, устало помассировала кожу головы и отбросила палитру, посмотрев на начатый портрет, отмечая, что ещё очень много работы. Пока это просто изображение. Неживое и холодное. И я не успокоюсь, пока с картины мне не станут улыбаться любимые, смотря на меня живыми глазами.

Но не сегодня… Определённо, не сегодня.

Вышла в коридор, плотно закрыв мастерскую. Проходя по гостиной, мимо дивана, отчаянно сдерживая зевок, я затормозила, и сделала два шага назад, с большим удивлением увидев спящего сидя мужчину. Перед ним на журнальном столике стоял раскрытый ноутбук в спящем режиме, а так же множество раскиданных папок и бумаг. Даже вокруг него валялись бумаги.

М-да… По всей видимости усиленно работала в это время не только я. Но почему Илья не уехал?

После вспомнила, на чем мы сюда приехали, а так же несчастного водителя Павла, который сейчас, вероятно, покорно дожидается начальство, сидя хоть и в большой, но машине! А время между прочим приближалось к четырём утра!!!

В растерянности посмотрела на спящего мужчину, взглянула на бедлам вокруг, подумала, что если его сейчас разбудить и отправить домой, то он долго провозиться, плюс живёт за городом и поспит максимум два часа, прежде чем ему снова придётся вставать. Но и оставить его на диване в неудобной позе я не могу! Особенно с его ногой.

Закусила в нерешительности губу, а после обрёченно вздохнула, прошлёпав в свою спальню. Застелила свежую постель. При поиске постельного белья, обнаружила давно забытые спортивные штаны брата и даже футболку. Просто какое-то время, Вовка грозился посещать тренажёрный зал, что расположен в моем доме, и с этой целью даже запасся необходимой сменкой в моей квартире. Но не пригодилось. До этого момента. Надеюсь, Илье подойдёт.