Воспоминание о матери заставило меня загрустить окончательно.

– Что-то не так? – спросил мужчина, который, в свою очередь, разглядывал меня.

– Нет, простите, просто задумалась о своём, – мотнула я головой и призвала на помощь всё своё дружелюбие, понимая, что и мужчина не знает, о чём говорить. – Как прошла ваша поездка? – миролюбиво улыбнулась я. Мужчина улыбнулся в ответ и принялся рассказывать, не особо вдаваясь в подробности. После я задавала ещё вопросы, и ещё, он с готовностью отвечал, параллельно узнавая что-то обо мне, даже несколько раз пошутил и вызвал мой искренний смех.

Понемногу общение налаживалось и неловкость отошла на второй план. Нам уже принесли заказ, но за занимательной беседой я почти не обратила на это внимание. С большим удивлением поняла, что Рязанов, несмотря на свой внешний строгий и угрюмый вид, очень интересный собеседник: умный, вежливый, с хорошим чувством юмора.

Но один его вопрос разрушил всё волшебство момента:

– И всё же, Дарья, что вас так беспокоит? Вы грустите, я вижу.

– Неправда, – мотнула головой несколько поспешно и сама на себя за это разозлилась. – Вам просто показалось, – буркнула я. – Не могу же я постоянно смеяться и улыбаться, как ненормальная?

– Вы увиливаете, – спокойно заметил мужчина и вновь посмотрел на меня, как на допросе.

– Я не хочу об этом говорить, – отчаянно сдерживаясь, чтобы не нагрубить, произнесла я.

– Это настолько серьёзно? Быть может, я могу вам помочь? – не отставал он, и моё терпение кончилось, а мерзость характера показала себя во всей красе:

– Чего вы привязались? Так нужно лезть ко мне в душу? Вы мне кто, чтобы задавать вопросы, на которые я уже сказала, что не хочу отвечать? – процедила я сквозь зубы, с мрачным удовлетворением заметив, как сузились карие глаза. Хуже всего то, что меня уже было не остановить. – Почему вы считаете, что имеете право настаивать? Быть может, считаете, что я вам чем-то обязана?

– Я так не считаю, – спокойно и холодно ответил мужчина, но мне этого показалось мало, несмотря на внутренний вопль, наконец, заткнуться.

– Вы вот не захотели распространяться на тему аварии, в которую попали, человеку, которого почти не знаете. Так почему думаете, что я должна делиться своими мыслями с вами? – произнесла я, чувствуя, как на глаза накатывают слёзы, но быстро их сморгнула. Тяжело дыша, постаралась успокоиться и отвернулась, начиная понимать, что только что устроила. Порой я себя ненавидела за несдержанность. Это один из случаев. И ведь казалось, что я почти переборола этот порок, но, как и в случае с братом, стоило только дать толчок, и вот меня уже не остановить и семерым.

Воспоминания заплясали перед глазами, а горло сдавило болезненным спазмом, и стала подступать давно забытая истерика.

– Это была моя вина, – вдруг донеслось до меня сквозь хоровод голосов и воспоминаний, что заставило меня поднять затравленный взгляд на мужчину. Он сидел и с хмурой задумчивостью, ковырялся вилкой в своей тарелке. Поднимать на меня глаза, вроде бы, не собирался, за что я была ему благодарна на этот момент.

– Что? – уточнила я.

– Это по моей вине случилась та авария, – пояснил он, всё так же сосредоточенно ковыряя что-то в своём бифштексе. – Не скажу, что был юнцом, но ума мне явно не хватало, раз решил сесть за руль в состоянии алкогольного опьянения. Тогда мне не казалось это такой уж проблемой. Я поссорился со своей девушкой. Сильно поссорился, и этого хватило, чтобы она села в машину и уехала. Я решил её догнать, чтобы поговорить и извиниться. Была ночь, место плохо освещено, а тут на повороте, откуда не возьмись, то ли собака, то ли волк, я уже и не помню, да и не разглядывал, собственно говоря. Затормозить не сумел и на чистом рефлексе попытался объехать, но алкоголь сказался, и я не успел вовремя среагировать, – после помолчал, подняв на меня взгляд, и добавил. – Чудом я выжил. Пристегнуться я, разумеется, в тот момент даже не подумал, решив, что мне и море по колено, за что и поплатился. Повреждений было много. Хорошо, что врачи попались грамотные и буквально собрали меня по кускам, хоть и не полностью. Из основного пострадали лицо, шея, ключица, несколько рёбер, обе руки и, естественно, нога. С ногой было сложнее всего. Колено и голень полностью раздроблены. После основного лечения было ещё много врачей, операций, в том числе и замена кости на протез. Ходить я смог, но бегать уже не получится, – горько усмехнулся он. – Из-за нескольких ошибок я стал калекой. Лицо тоже не моё по большей части. И сильно отличается от меня прежнего. Мимика мне даётся с большим трудом. Даже голос изменился и более не восстановится. Долгое время я сидел на обезболивающих, рискуя стать наркоманом… Но смог побороть и это, – развёл он руками, отбросив от себя вилку и мрачно посмотрел на меня. – С тех пор я больше никогда не садился за руль самостоятельно. Как более и не пью алкоголь. Собственно, это вся история.