7. Глава 7

С того момента прошёл почти месяц. Я благополучно перебралась в свою квартиру, в которой всё осталось в том же виде, в каком я её и запомнила. Словно в отпуск уезжала. Брат успешно заселился в лечебницу, откуда мне и позвонил. Сообщать ему о благородном поступке Рязанова я не решилась, так как пришлось бы объяснять и многое другое. Потому трусливо промолчала, отправляя его на длительное лечение, чем выиграла для себя целых четыре месяца, чтобы придумать достойное объяснение моего проживания на старой жилплощади. А вот Екатерине призналась, так как она уже была в курсе многого, да и скрывать от неё своё место жительства было затруднительно. Девушка поохала, поахала, даже где-то повосторгалась благородством Рязанова, но мне в её взгляде всё равно почудилось подозрение.

Я её восторгов не разделяла, но должна была признать, что поступок Ильи Андреевича оставил впечатление и в моей душе. Во всяком случае, я поняла, что мысли о нем перестали порождать ненависть в моей груди.

А мысли были… К своему стыду, так вышло, что в этом человеке я нашла своё вдохновение, которое щедро выплёскивала на холсты, не щадя ни сил, ни времени. Как и обещал, он больше не объявлялся, и мы не встречались. Казалось, что всё было лишь дурным сном: и проигрыш Вовки, и встреча в офисе с Рязановым, когда он сделал предложение, и даже продажа квартиры. И жить бы мне спокойно, вот только его образ прочно засел в моей голове, как я ни пыталась его гнать из своих мыслей. Как-то неожиданно вышло, что у меня скопилось достаточное количество картин, достойных выставки, что вынудило меня задуматься о будущем. И вспомнить прошлые знакомства.

Не скажу, что безоговорочно вернулась к жизни и к тому состоянию, в котором была до потери близких, но недавняя встряска заставила меня переосмыслить последние годы моей жизни. Той, где я была тенью себя прежней. Родители осудили бы меня. Они всегда учили меня бороться и жить, несмотря ни на что. А я… Как ни тяжко то признать, но именно появление в моей жизни Рязанова стало тем необходимым толчком, чтобы вынырнуть из своей скорлупы, и встретиться с реальностью. И бороться за свою жизнь, разумеется.

Я предполагала, что вернуться в строй будет проблематично. Всё же два с лишним года отсутствия в художественном деле – большой срок. Но не думала, что будет настолько сложно.

Все знакомые были вежливы до приторности, но помочь не могли ввиду различных причин, несмотря на то, что в прошлом делали на мне немалые деньги.

В десятый раз отбросив от себя телефон, по которому я общалась с очередным искусствоведом, устало откинулась на свой большой, удобный диван и утомлённо потёрла лицо руками. От отчаяния, чуть было не потянулась за телефоном, чтобы набрать номер Ивана. Помнится, у него было несколько держателей галерей в друзьях, где прежде я не выставлялась. Но быстро одёрнула руку, поморщившись от своих мыслей. После той встречи в кафе я не знала о судьбе Ивана, как и Полины. Мне было плевать. Как-то слишком просто я отпустила того, с кем жила несколько лет, но эта мысль меня не волновала.

С досадой покосилась на ровные ряды исписанных холстов вдоль стен, идущие прямиком до прихожей. Даже сумка уже и та висела на углу одной из картин…

Взгляд замер на сумке, а по телу прошла дрожь. Боясь ошибиться, я подорвалась на месте и вытряхнула содержимое дамской сумочки прямо на пол, судорожно откидывая в сторону ненужный хлам. Выискивала глазами, но так и не могла найти, отчего к горлу подступал предательские слёзы обиды.