— Далеко не всё решает сама схватка, — заметила Витания. — Да, иногда она неизбежна, но представь силу того, кто способен уменьшить число жертв. Умом ли, расчётами, силой духа… жертвенностью. А может, и всё вместе. Участие в бою не самое главное, Летавия, куда важнее сделать очередной бой последним.

— Хотела бы я обладать такими силами.

— Тебе это не нужно — у каждого из нас своё предназначение.

— И моё в том, чтобы бездействовать. Быть обузой для собственного народа.

— Я не считаю тебя обузой, Летавия, — ласково улыбнулась Витания. — А по поводу бездействия… Иногда нам нужно ничего не делать, чтобы избежать бо́льшего зла.

— Я не хотела пускать себе кровь, чтобы обрести силы, — тихо оправдывалась я, понимая, что она говорит о вчерашнем. — Это вышло случайно — заноза, которую я вовремя не вытащила из пальца. Я никогда не хотела уподобляться им.

— Тот маг крови… Я рассказывала тебе, почему мне удалось спасти тебя и других детей?

Я подобралась, облокотилась на стол и жадно произнесла:

— Нет.

Витания улыбнулась с доброй печалью и отклонилась на спинку стула:

— Он собрал вас всех вместе, в доме на краю деревни, и я почти уверена, что не для того, чтобы убить. Мне кажется, в некоторых из них против воли живёт что-то доброе, что-то, что нельзя задавить холодным рассудком и взращённым в них бесчувствием к врагу.

— Но мой шрам, — не согласилась я. — Он пытался меня убить, когда ты появилась!

— Маги крови не пытаются, они убивают. А ты, будучи очень смелой, не хотела, чтобы он сжёг твой дом; маленькая и напуганная девочка с веткой в руках против могущественного мага крови. Полагаю, он просто хотел тебя спугнуть.

Я была самой младшей из детей, самой тощей и маленькой, я выбралась из дома, в который нас согнал маг крови, через узкое окошко в крыше — у дверей и окон стояли его псы. Моих родителей убили у меня на глазах, но я не могла позволить ему уничтожить и наш дом тоже — больше мне нечего было терять. Он смеялся мне в лицо, которое затем изуродовал, полоснув по нему плетью огня.

Я рыдала от счастья, когда Витания и другие эльфы его убили.

— Ни за что не поверю, что маг крови хотел оставить детей полукровок в живых.

— Это твоё право, но, прошу тебя, помни, что чужая душа полна тайн и загадок.

Я снова посмотрела в окно, а Витания продолжила сбор трав. Мы помолчали некоторое время, а затем я вновь обратила взор на эльфийку:

— Витания, почему ты забрала с собой сюда только меня?

Эльфийка не торопилась с ответом, она осторожно свернула тряпицу, отодвинула куль в сторону и лишь потом посмотрела мне в лицо. Улыбнулась с грустью:

— Я ждала этого вопроса и всё думала — когда? Знаю, тебе здесь нелегко приходится… Тебя сильно ранили, Летавия, тебе нужна была помощь, и я могла её оказать только здесь.

— Ну а потом? Когда я поправилась? Почему меня не отдали в семью других полукровок, как остальных детей из моей деревни? Это… Из-за шрама? Никто не захотел забирать к себе изуродованного ребёнка?

— Нет, милая, твой шрам здесь ни при чём.

— Тогда почему бесполезную полукровку оставили здесь, среди могущественных чистокровных эльфов?

Витания поднялась из-за стола, убрала куль с травами в вещевой мешок, лежавший на кровати, и развернулась ко мне:

— Ты немаловажная часть нашего народа, Летавия. Прошу тебя, не нужно думать иначе. Каждый, в ком течёт эльфийская кровь, ценен сам по себе. И мы совершенно точно оставили тебя здесь не для того, чтобы ты чувствовала наше превосходство в силе, чтобы страдала от этого. Нет, милая. Ты хорошая девочка, многие здесь по-настоящему тебя любят. Полюби себя и ты.