- А и дурень, – прошептал себе под нос Квит. – Кто ж так милует? Чай, не сестра, не мамка.

Тихомир дождался, пока за Нельгой дверь прикроется и пошел восвояси. А Некрас остался дожидаться, понимая, что скоро девушка хватится оберега и выскочит на улицу, а уж поймать ее проще некуда.

Спохватилась она сразу. Выбежала из дома: зипун нараспашку, коса по ветру. Заметалась по темному двору, разве что руками не шарила по талому снегу. Головой мотнула и побежала за ворота, все под ноги глядела. Хлопнула глухо калитка, тишину покоробила. Нельга направилась по улице, но далеко не ушла. Некрас окликнул:

- Потеряла чего, Нельга? – Некрас сделал шаг к ней, зацепился взглядом за светлые волосы, что красиво мерцали в лунном свете.

- Некрас? Ты как тут? Цветава послала? – она шагнула ближе к парню, да и тот на месте не остался, качнулся навстречу.

- Что ж сразу Цветава? У меня своя голова на плечах есть. Да и обряда пока не справили, – Некрас бровь изогнул сердито. – Так что ищешь, медовая?

Она вздрогнула, да так сильно, что Некрас удивился: никак испугалась? Чего? Вроде не обижал еще.

- Как ты сказал? – глаза ее распахнулись широко.

- Я спросил, чего ты ищешь, медовая? – ответил парень, и вновь удивился перемене: Нельга выдохнула с облегчением, словно гору с плеч скинула.

- Оберег обронила, а где не ведаю, – Нельга оглянулась, руками развела, мол, что делать?

- Не этот ли? – Некрас достал из-за пояса огневицу.

- Храни тебя Макошь! Где же нашел? – Нельга бросилась к парню, потнулась за серебряным кружком, а Некрас руку одернул, приподнял повыше.

- Торопишься, медовая. Вижу, что дорог он тебе, так отчего бы я просто взял да отдал? Откупись, – сказал и совсем близко встал к зеленоглазой.

- Чего ж хочешь за огневицу? – попятилась, но Некрас не пустил – обнял большой ладонью стан тонкий, притянул к себе.

- За огневицу – поцелуй огневой, – с теми словами сделал шаг по талому снегу, прижал Нельгу к забору. – Поцелуешь, как я хочу и отдам. Я не жадный, медовая – щедрый.  Удоволишь, так и подарок оставлю. Скажи, что любо тебе? Бусы, лён белый? Или серебром одарить?

Говорить-то говорил, а в голове помутилось, иначе и не скажешь. Запах ее цветочный, тепло девичьего тела под зипуном, стройный стан совсем с ума свели. Того и гляди полыхнет яростное мужское! Сам себе удивлялся: глупости своей, настойчивости непривычной.

- Пусти, – строгий голос Нельги не образумил парня, наоборот, раззадорил и подстегнул, словно плеть.

- Только поймал, и отпустить сразу? Нет, Нельга,  – прошелся жадной ладонью по телу от спины до бедер. – Поцелуешь и оберег твой.

- Отпусти, Некрас! – вскрикнула, затрепыхалась, попыталась оттолкнуть парня, да куда там – вцепился не оторвать. – Не стану! Слышишь? Не стану целовать! Пусти! Все Цветаве расскажу!

- Рассказывай. И Тишке своему снулому расскажи, – разум обронил, прижался жаркими губами к ее рту, поцеловал жадно.

Нельга вскинулась, уперлась руками в грудь, ногой пнула по его ноге, а Некрас без внимания. Не отпустил. Прижал к забору еще сильнее, да так, чтобы почувствовала Нельга крепость тела, жар в нём полыхающий. А она взяла да и укусила больно!

Некрас взвыл, руки разжал, Нельга отскочила и побежала вдоль забора к воротам. Уже оттуда говорила:

- Верни оберег. А про нелепие, что ты сотворил – смолчу. Пусть боги пресветлые тебя судят.

- Надо же… – Некрас вытер губы, оглядел ладонь. – Укусила, как пчела ужалила.  Оберег не верну, Нельга. Я тебе свою цену назвал, а ты не расплатилась.

- Тебе для чего оберег женский, а? На себя не наденешь. И продать – навару немного. Верни, Некрас, – в голосе ее проступила мольба.